Журнал «Вокруг Света» №09 за 2002 год

К 20 мая новая лодка была готова, и экспедиция продолжила плавание. Именно в тот день Лангсдорф сделал последнюю запись в своем дневнике: «Обрушившиеся дожди нарушили весь покой. Мы намереваемся теперь идти в Сантарен. Наша провизия убывает на глазах, мы должны стараться ускорить наше движение. Мы должны еще перейти водопады и другие опасные места на реке. Если захочет бог, мы сегодня продолжим наш путь. Провизия уменьшается, но мы еще имеем порох и дробь». На этом дневник Лангсдорфа обрывается. Болезнь совершенно изнурила ученого, и через несколько дней его спутники с ужасом заметили у своего начальника признаки помешательства и потери памяти.

Теперь уже нечего было и думать об осуществлении ранее намеченных планов. Единственной целью путешественников стало желание как можно быстрее добраться до Рио-де-Жанейро. Дальнейшее плавание изобиловало трудностями и опасностями. Вереница водопадов, порогов и мелей не давала путешественникам ни минуты отдыха. На одном из водопадов вновь разбилась лодка, все находящиеся в ней люди погибли.

18 июня, к неописуемой радости путешественников, они встретили шхуну, идущую в Сантарен. Теперь они могли передвигаться с удобствами, но это обстоятельство никак не сказалось на самочувствии Лангсдорфа. «Он совсем помешался в разуме и даже не знал, где находится и что кушает», — вспоминал позднее Рубцов, впрочем, и сам он был тоже плох.

16 сентября участники экспедиции прибыли в Пара (Белен), откуда к концу марта 1829-го морем добрались до Рио-де-Жанейро. Во время этого морского вояжа Лангсдорф пошел на поправку — его физическое здоровье постепенно восстановилось, частично вернулась и память, но на полное выздоровление рассчитывать уже не приходилось. «Болезнь такова, — писал о состоянии Лангсдорфа Флоранс, — что не позволит когда бы то ни было в дальнейшем путешествовать с научной целью». Всеми материалами и коллекциями экспедиции занимался теперь Рубцов, который в том же году доставил в Петербург 32 ящика архива, а еще год спустя 84 ящика привез в столицу России и Ридель.

Вернувшись в Европу совершенно больным и неспособным к работе ввиду психического расстройства, Лангсдорф, конечно, не мог обработать собранные экспедицией научные материалы, а после его смерти в 1852 году уже и само местонахождение архива оказалось неизвестным. Он, содержащий дневниковые записи, карты, рисунки, донесения, многочисленные рукописные материалы, в отличие от коллекций, хранившихся и выставлявшихся в различных музеях, долгое время считался утерянным. Постепенно ушли из жизни и люди, имевшие отношение к этому путешествию. Все эти обстоятельства и послужили причиной совершенного забвения экспедиции академика Лангсдорфа в течение почти 100 лет.