Журнал «Вокруг Света» №09 за 2007 год

Эволюция линкоров в первые десятилетия ХХ века была поистине стремительной. Если к началу Русско-японской войны в 1904 году крупнейшие представители этого класса, именовавшиеся тогда эскадренными броненосцами, имели водоизмещение порядка 15 тысяч тонн, то у построенного в Англии два года спустя знаменитого «Дредноута» (это имя стало нарицательным для его многочисленных последователей) полное водоизмещение составляло уже 20 730 тонн. «Дредноут» казался современникам гигантом и верхом совершенства. Однако уже к 1912 году на фоне новейших сверхдредноутов он выглядел вполне заурядным кораблем второй линии… А еще через четыре года англичане заложили знаменитый «Худ» водоизмещением 45 тысяч тонн! Невероятно, но мощные и дорогостоящие корабли в условиях безудержной гонки вооружений устаревали буквально за три-четыре года, и их серийная постройка становилась чрезвычайно обременительной даже для самых богатых стран.

Отчего же так получалось? Дело в том, что всякий боевой корабль представляет собой компромисс многих факторов, главными из них считаются три: вооружение, защита и скорость хода. Каждая из этих составляющих «съедала» значительную часть водоизмещения корабля, поскольку и артиллерия, и броня, и громоздкие силовые установки с многочисленными котлами, топливом, паровыми машинами или турбинами были очень тяжелыми. И конструкторам, как правило, приходилось жертвовать одним из боевых качеств в пользу другого. Так, итальянской кораблестроительной школе были присущи быстроходные и сильно вооруженные, но слабо защищенные линкоры. Немцы, наоборот, ставили во главу угла живучесть и строили корабли с очень мощным бронированием, но умеренной скоростью хода и облегченной артиллерией. Стремление же обеспечить гармоничное сочетание всех характеристик с учетом тенденции постоянного увеличения главного калибра приводило к чудовищному росту размеров корабля.

Как это ни парадоксально, но появление долгожданных «идеальных» линкоров — быстроходных, сильно вооруженных и защищенных мощной броней — довело саму идею таких кораблей до полного абсурда. Еще бы: плавучие монстры из-за своей дороговизны подрывали экономику собственных стран значительнее, чем вторжения вражеских армий! При этом в море они почти не выходили: адмиралы не хотели рисковать столь ценными боевыми единицами, поскольку потеря даже одной из них приравнивалась практически к национальной катастрофе. Линкоры из средства ведения войны на море превратились в инструмент большой политики. И продолжение их строительства определялось уже не тактической целесообразностью, а совершенно иными мотивами. Иметь такие корабли для престижа страны в первой половине ХХ века означало примерно то же, что сейчас обладать ядерным оружием.

Необходимость остановить раскрученный маховик гонки морских вооружений осознавали правительства всех стран, и в 1922 году на созванной в Вашингтоне международной конференции были приняты радикальные меры. Делегации самых влиятельных государств согласились существенно сократить свои военно-морские силы и закрепить суммарный тоннаж собственных флотов в определенной пропорции в течение последующих 15 лет. На этот же срок практически повсеместно прекращалось и строительство новых линкоров. Единственное исключение было сделано для Великобритании — страны, вынужденной сдать на слом наибольшее число совсем новых дредноутов. Но те два линкора, которые могли построить англичане, вряд ли имели бы идеальное сочетание боевых качеств, поскольку их водоизмещение должно было измеряться величиной 35 тысяч тонн.

Вашингтонская конференция стала первым в истории реальным шагом по ограничению наступательных вооружений в глобальном масштабе. Она дала мировой экономике некоторую передышку. Но не более того. Поскольку апофеоз «линкорной гонки» был еще впереди…

Мечта о «большом флоте»

К 1914 году Российский Императорский флот по темпам роста занимал первое место в мире. На стапелях верфей в Петербурге и Николаеве один за другим закладывались могучие дредноуты. Россия довольно быстро оправилась от поражения в Русско-японской войне и снова претендовала на роль ведущей морской державы.

Однако революция, Гражданская война и всеобщая разруха не оставили и следа от былой морской мощи империи. Красному флоту в наследство от «царского режима» достались лишь три линкора — «Петропавловск», «Гангут» и «Севастополь», переименованные соответственно в «Марата», «Октябрьскую Революцию» и «Парижскую Коммуну». По меркам 1920-х годов эти корабли уже выглядели безнадежно устаревшими. Неудивительно, что Советскую Россию на Вашингтонскую конференцию не пригласили: ее флот в то время всерьез не воспринимали.