Журнал «Вокруг Света» №1 за 1994 год

Одна из них – о Ля Бюзе. В 1714 году губернатор острова Бурбон предложил пиратам амнистию. Большинство ее приняло, и они стали хорошими колонистами. Наследник губернатора был менее просвещенным человеком и приказал повесить Ля Бюза, который десятью годами раньше с блеском провел операцию по захвату португальского корабля, доверху наполненного алмазами, золотой посудой, слитками… Ля Бюз был взят в плен работорговцем и, на его несчастье, переправлен в Бурбон.

Другая история – о капитане Страдлинге, который, рассердившись на своего боцмана Александра Селькирка, без лишних церемоний высадил его на один из островов архипелага Хуан Фернандес (Чили). Известно, что Селькирк был прототипом героя Даниеля Дефо – Робинзона Крузо. О судьбе же Страдлинга мы знаем гораздо меньше. Он охотился за испанским галеоном около берегов Перу и потерпел крушение вдали от Коста-Рики. Взятый в плен испанцами, в 1710 году он был выдан французскому капитану и заключен в тюрьму Сен-Мало, где рассказал директору тюрьмы, что обладает сокровищем и может показать, где оно находится, в обмен на свободу…

Третья история – почти легенда – о том, как пират Эвери, напав на корабль Великого Могола, правителя Индии, увидел закутанных в покрывала женщин, возвращавшихся из Мекки. Легенда говорит, что захват корабля сорвался из-за дочери Великого Могола, которую Эвери похитил и увез на остров Маврикий, чтобы на ней жениться.

Похоже, Патрик Лизе с увлечением коллекционирует пиратские истории. Что ж, ведь они дают толчок для будущих поисков.

По материалам журнала «Grands reportages» подготовила Л.Пешкова

Исторический розыск: Страсти по Илье

Муром – не Муром?

По каменным ступеням, отполированным до зеркального блеска миллионами башмаков, спускаюсь круто вниз. Мгновенно пронизывают могильный холод и сырость. Трепетное пламя свечи, крепко зажатой в моей чуть дрожащей от волнения руке, отбрасывает на своды пещеры причудливые тени, выхватывает из темноты подземелья таинственные ниши и коридоры лабиринта, уходящие куда-то вдаль. Ощущаю, как на голове начинают шевелиться волосы от чувства, которое, пожалуй, сродни священному ужасу. Суеверный страх перед непознанным толкает назад, наверх, к свету, солнцу, но любопытство и желание воочию увидеть Историю побеждают. Фигура идущего впереди монаха, одетого во все черное и поэтому почти растворяющегося во тьме пещеры, успокаивает. С таким проводником я чувствую себя немного увереннее.

Там, наверху, бушуют страсти XX века, здесь, под толщей земных пород, время навсегда остановилось. Тут властвует XII столетие, «золотой век» Киевской Руси.

Перед гробницей, надпись у изголовья которой гласит – «Илья из града Мурома», я останавливаюсь. Это – цель моего визита в катакомбы Киево-Печерской лавры.

Об Илье Муромце написано-переписано много. Но я даже не мог себе представить, что у одной только былины «Илья Муромец и Соловей-разбойник» свыше ста вариантов. Добавьте к этому огромное количество литературоведческих статей и едва ли меньшее – фундаментальных трудов маститых ученых мужей. Все они занимались историей богатырского эпоса.

А сколько копий или, вернее, перьев сломано при изучении и вопроса о реальности существования Ильи Муромца! Большинство исследователей с упорством, достойным лучшего применения, доказывало, что образ Ильи – «плод художественного обобщения чаяний народа, его идеалов». Почти все современные исследователи в один голос утверждают, что историзм былин особый, не всегда основанный на конкретных исторических фактах. Гораздо меньше ученых отстаивало диаметрально противоположную точку зрения. Их труды в основном относятся к прошлому веку. Моей задачей было отделить зерна реального от плевел догм и воссоздать биографию славного витязя земли Русской как реального человека. И я взялся за ключевые вопросы: откуда он родом, где и когда сложил свою буйную голову? Несмотря на всю сложность этой задачи, мне, кажется, удалось приоткрыть завесу тайны над именем Ильи – ведь в наших руках данные, которые доселе не были известны.

…На берегу Оки-реки, близ древнего града Мурома уютно расположилось село Карачарово – родина знаменитого богатыря. «В славном городе во Муроме, во селе во Карачарове» – так совершенно одинаково былины рассказывают нам о месте его рождения. Неоднократно он сам по ходу повествования вспоминает свои родимые места, затерявшиеся среди лесов дремучих да болот непроходимых и топких.

Вроде бы все ясно: Илья – уроженец муромский, и точка. Ан нет! Оказывается, есть на земле как минимум еще одно место, претендующее называться родиной великого богатыря. Это город Моровск (в старину – Моровийск), расположенный на территории современной Черниговской области Украины.