Журнал "Вокруг Света" №1 за 1997 год

Первым хозяйской походкой подошел невысокий человек, которого Максим видел впервые. Он был в неопрятной дубленке с оторванными пуговицами, но сверкал золотыми зубами.

— Ну что, кладоискатели, — сказал он, добавив к обращению ругательство, — теперь — свободны, спасибо за труд!

Бандиты расхохотались.

— А что, Джага, — сказал, обращаясь к бандиту с золотыми зубами, бородач, — может, дадим им что-нибудь по мелочевке, все-таки трудились мужики?

— Дашь из свой доли, — ответил Джага и приказал: — Марш отсюда. И чтобы духу вашего здесь не было.

— Постойте же... — совершенно опешил Максим. — На сорок тысяч баксов возьмите себе золота, остальное — наше...

Ответом ему был издевательский хохот.

— Во-первых, ты нам зелененькими должен, а не рыжовьем — уговор был, — сказал Джага, — а во-вторых, клад принадлежит государству, то есть народу, а не тебе. Как ты посмел в народный карман залезть?! В общем — убирайтесь! Иначе...

— Да ты... — сверкнул на него глазами Максим.

Грохнул выстрел, прокатился эхом по окрестностям. Фонтанчик ледяных брызг вспыхнул рядом с левой ногой Максима. Но выстрел не испугал Максима, он бросился на Джагу. Однако был перехвачен Николаем. Николай обхватил его, стал отпихивать в сторону. Бандитские стволы, готовые изрыгнуть пламя, опустились. Джага криво усмехнулся:

— Марш отсюда.

Бандиты сноровисто отодвинули льдину, прикрывавшую яму.

— Верните мне мою жену, — вырываясь из объятий Николая, выкрикнул Максим.

Глянув поверх головы Максима, едва разлепив рот, Джага сказал:

— Посмотрим на твое и ее поведение... А теперь — валите отсюдова!

Вадим пошел прочь, за ним — Николай. Максим остался на месте.

Теснясь, бандиты стали спускаться в яму по веревочной лестнице. Парень с обрезом, стрелявший в Максима, направил на него обрубок ружья, сказал:

— А ну, давай отсюда!

Другой бандит с криком: «Братки, рыжовье!» спрыгнул в яму на головы своих товарищей. Из ямы послышались возмущенные крики. Теперь все бандиты оказались в яме. Максим подошел к ее краю, заглянул вниз.

Там потрошили клад. Труп, как тряпичная кукла, был отброшен в сторону. На его плече и спине остались снежные следы чьих-то подошв.

— Не тырить, — раздался голос Джаги. — Ошмонаю всех, соринку найду — считай, крест.

Максим бросился к веревочной лестнице и стал лихорадочно вытягивать ее из ямы. На царившем в яме пире алчности этого никто не заметил. А Николай, вернувшись к Максиму, уже надвигал на яму льдину. Максим бросился ему на помощь. И когда льдина закрыла бандитам свет, те взревели.

Глухо забухали выстрелы. Но льдина только потрескивала, вбирая в себя пули. Стреляли долго. Потом стрельба прекратилась.

— Эй вы, слушайте, — сказал Максим. — Мы не выпустим вас, пока не скажете, где моя жена.

Под льдиной молчали.

— Может быть, не слышат, — сказал Николай, отодвигая льдину. Лишь только над ямой открылась щель величиной с ладонь, как опять запели пули.

— Прекратите стрельбу! — крикнул Максим. — Говорите, где моя жена! Как только ее найду — вы свободны.

— Да мы твою... — заорал кто-то из ямы. Но послышался шлепок, и голос смолк.

Потом заговорил Джага:

— Мы скажем, где твоя жена, а ты выпусти нас...

— Я выпущу вас не раньше, чем найду ее, — твердо сказал Максим.

— Ты не найдешь ее без нас.

— Найду. А если не найду, вы так и останетесь в яме. Внизу помолчали, наконец Джага сказал:

— На Оленьем ручье есть зимовье, там...

Уже через несколько минут Максим с Вадимом на мотосанях подъезжали к Оленьему ручью. Николай остался сторожить бандитов.

Несмотря на лютый мороз, лед на ручье был тонок, тревожно похрустывал.

— Загадка природы, — сказал Вадим, — в любой, самый сильный мороз вода почти теплая. И очень полезная для здоровья. Искупаешься — помолодеешь.

Максим уже терял терпенье, когда между деревьями мелькнул сруб. Окна избушки были безжизненны, слепы, и Максиму показалось, что за ними нет ни души.

Дверь из толстых плашек была не заперта, лишь примерзла к косяку. С силой рванув ее, Максим бросился внутрь.

Глаза не сразу привыкли к темноте. Наконец различили остов печи, стол, лавки, кучу шкур в углу. Куча зашевелилась, мелькнуло лицо. Максим, разбросав пахнувшие пылью шкуры, вызволил Марину...

— Боже мой, — говорил Максим, сжимая ее в своих объятьях. — Ведь ты не заперта была, могла бы бежать.

— Максимушка, миленький, куда? Лес кругом, я так боялась. И шубку у меня отобрали...

— Но хоть печку могла бы затопить. Питалась чем?

— Приходила одна женщина. Печь топила, еду приносила. Очень грубая... — Марина куталась в шкуру и жалась к Максиму.

В максимовой «аляске» Марина выглядела подростком. Максим ехал, завернувшись в шкуры, — не то снежный человек, не то первобытный охотник. Они возвращались к реке по своим следам. Деликатному Вадиму места на сиденье не хватило, и он бежал, держась руками за корпус саней.

— Так даже лучше, теплее, — уверял он.

Выезжая из леса, в сгущавшихся уже сумерках увидели человека, шедшего им навстречу. Это был Николай.

— Коля, что случилось? — тревожно спросил Максим. — Где бандиты? Ты их отпустил?