Журнал "Вокруг Света" №1 за 1997 год

Смеркалось, когда мы ступили на песчаную отмель. Немного поплутав в прибрежном лесу, услышали возглас Георгия. Подошли. Что собой представляет этот «стул»? Из обкатанных камней размером с кулак и более (возили их, видимо, издалека, так как тут одна глина, изредка — песок) выложено нечто вроде каменного барьера, полукругом. В основании небольшая плита — ложе «стула». Высота сооружения немногим более метра. Каким целям служил «Святой стул» — выяснить не удалось. Рядом с ним на кустах и сучках деревьев сохранились лоскутки материи, кое-какие ветви закольцованы: так обычно метят особые места.

Несмотря на сумерки, я обнаружил невдалеке несколько уже поросших елями прямоугольных углублений в земле с едва намеченными траншейками-входами. Значит, несколько десятилетий назад (судя по диаметру елей) это место было обитаемо? Подтверждение догадки я услышал позже в Ямгорте: таежные реки в прошлом были более обжиты, чем сегодня. Люди просто не могли тогда селиться так кучно, как сейчас. Сегодня промысловик, охотник или рыбак, имея моторную лодку, за полчаса добирается до далекого угодья.

Следующий день показал нам, что значит вычерпывать реку ведром. Моторки дальше не шли. А мы на своей резиновой лодке еле ползли сквозь заросли ивняка. Иногда срезали излучины посуху, но это было ненамного легче — всюду дебри. На перекурах сверяли пятикилометровки и с ужасом осознавали, что за двое суток напрямую прошли около 7-8 километров! Да и дымок все чаще накатывал — горело где-то недалеко.

Труднее всего приходилось моим спутникам, братьям Мазеевым. К концу второго дня я понял, что наш коллектив распадется раньше, чем было задумано. Спутники молчали...

Гул моторной лодки положил конец неопределенности. Значит, начался долгожданный подъем воды в реке. Моторка пристала к берегу. Из нее вышли двое, сели к костру. Старший — Герман Вокуев — охотник-промысловик, имеет в верховьях Лесмиегана угодья. Младший — его племянник Саша. Оба из Овгорта. Герман не скрывал, что посещение своих избушек в столь несезонное время связано с нашей группой и, отчасти, с пожарами. Одним словом, здоровое чувство собственника в эпоху массового туризма. Избушки грабят безбожно, понять хозяина легко.

Взвесив все обстоятельства, а именно: то, что время отпуска у братьев на исходе; усталость их — и физическую, и психологическую, я предложил расстаться. Предложение было принято с достоинством.

Я пересел в лодку к Герману, и мы помчались вверх. Он согласился забросить меня к самому верховью Лесмиегана, но при этом не переставал отговаривать от безумной, с его точки зрения, затеи — идти одному на Софьины горы, на Кемпаж: «Ты даже не представляешь — какие там нюрмы! Уйдешь в сойм, и никто тебя искать не будет!»

Поясню термины. Нюрм, или нюр, — по-русски болото. Когда мчишься на лодке и созерцаешь стройные ряды сосен и елей по берегам, с трудом верится, что это лишь «витрина» тайги, за которой или непролазный бурелом, или непроходимое болото. Сойм — ручей. Но, применительно к превратностям пути, имеется в виду опасная часть ручья, возле устья. Почва глинистая, даже небольшой ручеек прорезает приличной глубины узкую канаву, которая совершенно незаметна из-за разнотравья. Один неосторожный шаг с тяжелым рюкзаком -и можно «уйти в сойм». Так что искать действительно никто не будет. Или будут, но слишком поздно.

По всему было видно, что Герман отлично знает фарватер. Камней тут почти нет, но всегда остается шанс налететь на корягу и остаться без винта... Прошли устье Артемванью, правого притока Лесмиегана. Излучины реки стали более крутыми и частыми. Сама она сузилась, скорость течения намного возросла. С каждым поворотом решимость моя таяла, и когда лодка, вспугнув лосиху с лосенком, уткнулась в глину берега, от нее, решимости, ничего не осталось. Я посмотрел на 55 килограммов груза, потом на удрученного Германа, походившего в этот момент на человека, который «видел его последним» (то есть меня) и... решил маршрут начать с Овгорта, Да, заново. С нуля. Иначе, подумал я, неудача все равно не отцепится.

Начинаю с нуля...

Итак, мы возвратились к устью Артемванью. Причалили, привязали лодку к кустам и по незаметной для чужого глаза тропинке углубились в тайгу. Метров через сто показалась охотничья избушка с лабазом. А дальше чай, разговоры... Герман и Саша коми-зыряне. Охота не приносит больших доходов, это — образ жизни, который выбрали еще их предки, перевалив в свое время через Камень (Урал) и расселившись в этих местах.

Я неоднократно пытался вызвать Германа на разговор о «диких людях». Свидетельство охотника-зырянина имело бы особое значение. Правда, языческий мир местного охотника пронизан массой архетипов. Всякая попытка вычленить из них какую-то автономную сущность сильно затруднена. Я понимаю, что, по большому счету, этого и делать не стоит — вероятнее всего, тут комплекс явлений, но... желание выявить нечто материальное, «из плоти и крови», не оставляет меня в поисках. Вот короткий рассказ Германа Вокуева, который я заполучил вместе с кружкой чая в его охотничьем домике: