Журнал «Вокруг Света» № 1 за 2005 год (2772)

Вот учеба, начало XIX века: «Все жило в тесноте, теперешнему уму непостижимой, и все жило ладно. Лекции начинались зимой при свечах желтых, сальных, вонючих; утренние кончались в 12 часов, возобновлялись тотчас после обеда казенных студентов в 2 ч. и продолжались до 6 ч., и это всякий день, к неописанному нашему удовольствию». Лекции посещались исправно. Еще в елизаветинском уставе отмечалось, что студент, пропустивший месяц занятий, будет отчислен.

Свободное время проводили всегда оживленнее, в этом все студенты похожи друг на друга. Так, известный хирург Н.И. Пирогов вспоминал свои студенческие годы: «Вот и настало первое число месяца. Получено жалованье. Нумер накопляется. Дверь то и дело хлопает… Яков является со штофом под черной печатью за пазухой, в руках несет колбасу и паюсную икру. Печать со штофа срывается… Начинается попойка».

Студенческие годы заканчивались, и наступал выпуск. Большая часть бывших студентов отправлялась на государственную службу. Звание выпускника Московского университета само по себе являлось хорошей рекомендацией в жизни. Крайне скептически оценивавший российскую действительность Н. Тургенев писал, что «Даже теперь редко встретишь человека, правильно пишущего на своем языке и при этом не вышедшего из стен Московского университета. Все воспитанники этого особенного учебного заведения счастливо отличаются от выпускников иных учреждений; на государственной службе они проявляют благородство характера, честность и человеколюбие – качества, весьма редкие в сей сфере деятельности».

Накануне

XX век изменил весь ход русской истории. Но какой-то особый университетский мир в совершенно новое время и в новых исторических условиях остался, как это ни странно, прежним и невредимым, сохранив себя для новых поколений.

Университет по-прежнему оставался центром московской и российской жизни. Революция 1905 года привела к закрытию университета и фактической отмене празднования 150-летнего юбилея. Во всех дальнейших революционных событиях Московский университет с молодежным задором принимал самое активное участие. Интересно, что чаще всего пишут о революционной активности университета, и это справедливо. Вместе с тем сохранялась группа студентов-академистов, ставящих образование выше политики, о них, как правило, умалчивают. В 1911 году, в разгар очередного кризиса, они обратились с воззванием ко всем университетским сотрудникам: «Русские университеты переживают тяжелое время, они перестали быть храмом науки, аудитории обращены в центры незаконных сборищ, наши университеты погибают. Студенчество катится по наклонной плоскости, подталкиваемое всевозможными подпольными коалиционными комитетами, устрашающими студентов и питающими их едкой политикой… мы поднимаем свой голос, призывая студенчество присоединиться к девизу: „Родина, честь, наука. Долой забастовку!“ И все же у большинства тех, кто учился в университете, настроения были прямо противоположные. Грядущий 1917-й год готовился принести университету, быть может, самые серьезные испытания, в череде которых сгинули сотни его выпускников, преподавателей и студентов…

Архитектура образования

Поскольку университет изначально находился под «высочайшею протекциею» и управлялся куратором из «знатнейших особ государства», то и его местопребывание должно было соответствовать статусу главного учебного заведения страны, благополучие которого прирастало монаршей милостью. Поэтому университет предпочли разместить в самом средоточии исторической, государственной и торговой жизни старой столицы – у Воскресенских ворот, недалеко от Монетного двора и собора Казанской Божией Матери, на пересечении Красной площади и Никольской – улицы просвещения и книжности со времен Средневековья.