— Ничего — пройдем. А ты возвращайся к своим дочерям. Уже темнеет. А между островов надо уметь пройти. Тут везде мелководье и корги 1.
Но у Марьи Дмитриевны был большой мешок с сушеной навагой. Кроме того, у нее был рюкзак и у Ивана рюкзак. Я должен был подсобить им.
Мы вырубили посохи и ступили на лед. Я нес на плечах мешок с навагой. Марья Дмитриевна шла впереди.
— Я самая легкая, — сказала она. — Если провалюсь, меня вытаскивать легче.
Но обошлось без этого. Мы добрались до материка и пошли к Пояконде по тропе, припорошенной мелким снегом.
Когда я вернулся к лодке, было уже совсем темно. Меня обступил морозный туман. Звезды, однако, были хорошо видны, чуть справа от меня в вышине блистала Полярная звезда…
Времени для размышлений и воспоминаний у меня было предостаточно. Я думал о том, что Марья Дмитриевна на всю зиму уехала с острова и что я теперь долго не увижу эту славную женщину. Вспоминал, как она учила меня ходить под парусом, как вытапливать тюлений жир и варить утку, чтобы бульон не пах рыбьим жиром, и прочая, и прочая.
Низкий поклон тебе, Марья Дмитриевна Кисанто, удивительная женщина, не ведающая страха. Я так думаю, что не волшебным образом избавилась ты от него, а просто знаешь и любишь свою родную карельскую землю, иссеченную салмами, губами и ламбинами 1. И я научился этому знанию и этой любви. И тоже избавился от страха перед ночью и лесом. Низкий поклон тебе, хозяйка острова Великого.
Волшебный мир индейцев чьяпас