Журнал «Вокруг Света» №10 за 1987 год

В мастерской плавал едковатый запах каленого железа, и Быков энергичным жестом пригласил подняться по узкой деревянной лестнице на второй этаж.

— В этом помещении была когда-то прачечная,— объяснял он, перешагивая сразу через две ступени.— Здесь, на первом этаже, и помогли мне друзья оборудовать кузницу. А на втором удалось соорудить что-то вроде небольшой студии.

Студия выглядела уютной. На некрашеном деревянном полу стоял кульман с приколотым ватманом, а вокруг — кованые торшеры, фонари, флюгера. Стены, затянутые холстом, украшали ажурные панно из темного металла и фотографии изделий мастера. Сами же изделия, как объяснил хозяин, отсюда далеко. В Москве, на Валдае, на Зейской ГЭС, в Нижне-Ангарске, Северо-Байкальске...

— А вот эта решетка — «Дерево жизни» — плавает по морям-океанам. Украшает кают-компанию плавбазы «Алексей Чуев»,— заметил Леонид.— Знакомые рыбаки часто рассказывали мне о земных снах, которые они видят в дальних рейсах. Вот я и выковал «Дерево жизни»...

Черное кружево ветвей закрывало все пространство решетки. В центре его распустили павлиньи хвосты волшебные птицы счастья. Даже на фотографии ощущалась упругая сила молодых побегов. Романтическая приподнятость композиции, сказочность сюжета будили воображение... Чтобы создать такой образец горячей ручной ковки, надо быть одновременно опытным графиком и архитектором, слесарем и сварщиком, скульптором и кузнецом. Почти все эти профессии Быков освоил. А началось все еще в школьные годы: несколько лет он занимался в авиамодельном кружке и именно тогда научился работать руками.

Отец увозил его на школьные каникулы в деревню. Мальчик окунался в раздолье цветущих лугов. Это были счастливые дни...

Когда не стало отца, Леонида остро потянуло в деревню. За плечами было ПТУ и небольшой опыт работы токарем. В то лето он поселился на речке Страннице в Приозерском районе, стал помогать в деревенской кузне ремонтировать совхозный инвентарь. Здесь познакомился с местными умельцами и освоил основные приемы ковки. Ему нравилось смотреть на огонь, нравилось своими руками чувствовать силу металла, его напряжение, слушать удары молота, смотреть, как рассерженно шипят зубья бороны, опущенные в холодную воду, как по их граням бегут волна за волной яркие цвета: голубой, фиолетовый, пурпурный...

В кузне Леонид приобрел сноровку, верность глаза, точность удара, чуткость и силу руки. Вкус художника пришел позже. Леонид учился тогда на заочном отделении художественно-графического факультета педагогического института имени Герцена и задумал сделать в кузне свою дипломную работу — кованые ворота для керамической мастерской. В этой мастерской потом ему выделили уголок, где он поставил небольшой горн и создал свои первые самостоятельные работы.

— Вот так я начинал. С азов ремесла.— Быков провел ладонью по молодой бородке, словно смахивая воспоминания, задумался ненадолго, потом сказал: — Когда стали издаваться книги по ковке, я уже знал многие приемы: закруты, чеканку, просечку, воронение, рифление, прошивку, сварку...

Родной город был для Леонида великолепной школой кузнечного искусства. Каждый раз, проходя по набережным Невы или каналов, Быков надолго застывал возле шедевров Воронихина и Растрелли, любивших украшать свои творения металлическим кружевом. Он наблюдал, как звучит, как играет металл на фоне неба и на фоне снега, освещенный солнцем и омываемый дождем, как дробится узор решеток, отражаясь в воде каналов или ложась тенью на мостовую.

Подолгу простаивал он возле фигурных кронштейнов, пытаясь уловить музыку старинной русской ковки. Упругая пружинистая линия отличала ее. Полосы металла завивались спиралями, прутья перекручивались жгутами, орнаменты расцветали пышными розетками.

«Вот многовитковая большая спираль, усложненная малыми, дочерними отростками,— главная линия всей композиции кронштейна,— читал Быков почерк неведомого ему мастера.— Ответвление возникает не вдруг, а из острозубчатого рельефного листика. Почему?» И, размышляя над этим, приходил к выводу, что здесь кроется небольшая профессиональная хитрость. Место разветвления спирали, чтобы оно не выглядело чрезмерно утолщенным, мастер превращал в орнаментальный узелок. Словно подготавливал дальнейшее раскручивание растущего побега. А там, где отростки должны вот-вот встретиться с кирпичной кладкой, они плавно закручивались навстречу основному движению. Старые мастера как бы учили Леонида пластичности и особой симметрии рисунка. Их работы завораживали совершенством, но он понимал, что, вбирая вековой опыт, должен искать свой, современный язык кузнечного искусства.

Несколько лет Быков трудился на Кировском заводе, но вот настал момент, когда он понял: пришла пора самому ковать вещи, которые рождала его фантазия. Вскоре удалось отыскать небольшое помещение для мастерской — и работа началась.