Журнал «Вокруг Света» №10 за 2007 год

«Это гора материала, но, как большинство гор, она устрашает только тогда, когда мы стоим в ее тени. Если забраться на ее вершину, она вознаграждает нас воодушевляющим новым видом», — пишет Джерард Джонс о работах, посвященных влиянию экранного насилия. Не найдя в них сколько-нибудь убедительных доказательств того, что экранное насилие может быть причиной реального, он обратился к тем, кто реально имеет дело с детьми: педагогам, школьным и детсадовским психологам и просто родителям. И обнаружил, что многие из них (в том числе такие именитые, как, например, доктор Хелен Смит — судебный психолог, бывший руководитель общенационального добровольного интернет-надзора за юными преступниками и автор книги «Сердце в шрамах», посвященной психике малолетних убийц) думают так же, как и он, или, по крайней мере, очень сильно сомневаются в концепции «зрелища как причины насилия». Немало скептиков нашлось и в академической среде — именно они ставят контрольные опыты, указывают на методологическую некорректность, предлагают альтернативные объяснения и в конечном счете отделяют реальное знание от расхожих предубеждений.

  

Неважно, как зовут героя и чем он вооружен. Важна его готовность сражаться и побеждать в любых ситуации и положениях

Но обществу эта работа словно бы и не видна. Корпоративное мнение американского научного и педагогического сообщества выражается документами вроде «Совместного заявления о влиянии экранного насилия на детей», выпущенного в июле 2000 года Американской медицинской ассоциацией, Американской академией педиатрии, Американской психиатрической ассоциацией, Американской академией домашних врачей и Американской академией психиатрии детей и подростков и позднее поддержанного обеими палатами конгресса. В нем прямо утверждается, что «жестокие зрелища могут привести к жестокости в реальной жизни», и эта позиция представлена как «консенсус сообщества публичного здравоохранения», хотя, как уже говорилось, многие виднейшие специалисты придерживаются совсем иных взглядов.

Правда, пока что усилия борцов с экранной жестокостью на государственном уровне особым успехом не увенчались: как правило, дело ограничивается декларациями, если же какой-нибудь продвинутый штат и принимает жесткие нормы, те долго не живут. Так, например, упомянутый в начале статьи «антиигровой» закон штата Калифорния (по иронии судьбы подписанный Арнольдом Шварценеггером — живым символом «крутых» зрелищ!) так и не вступил в силу: Ассоциация разработчиков развлекательного софта опротестовала его в суде, и в августе этого года федеральный судья Рональд Уайт признал его противоречащим Конституции США .

Однако связь между экранным и реальным насилием прочно утвердилась в общественном сознании, и многие родители и педагоги сами пытаются оградить своих питомцев от «жестоких» игр и зрелищ.

В упомянутой уже книге Джонса приведено немало историй о том, что получается из подобных благих начинаний. Например, в еврейском детском саду в Гринвич-Виллидже были безусловно запрещены все виды игрушечного оружия, а в праздничном рассказе об исходе евреев из Египта ни единым словом не упоминались казни египетские. После рассказа детям, естественно, раздавали праздничную мацу — большие квадратные листы хрустящего хлебца. Один мальчик, взяв такой лист, внимательно посмотрел на него. Затем он зубами проделал довольно аккуратный прямоугольный вырез, откусил немного с другой стороны, повертел в руках, подравнял сзади... И вдруг принялся носиться по комнате, наводя на других детей получившееся подобие автомата и вопя «пу-пу-пу!», а те восторженно визжали и падали на пол «убитыми».

В другом случае в смертоносное оружие перевоплотилась кукла Барби: ее ноги стали рукояткой, руки – магазином, а из головы вылетали воображаемые пули. В третьем дети хотели превратить коробку от холодильника в осажденную крепость, но мать строго сказала: «Никаких игр со стрельбой! Почему бы вам не поиграть, что это космический корабль?!» Так они и сделали. И едва она уселась обратно в кресло, как услышала восторженные вопли: «Смотри! Пришельцы! Стреляй в них!»

Психолог и невропатолог Эрик Штайн считает: одна из задач растущей личности — научиться отличать фантазию от реальности, совершаемое в воображении — от совершаемого на самом деле. И важнейшим средством для этого служит игра, в том числе и с воображаемым оружием.

Природе вопреки