Журнал «Вокруг Света» №10 за 2008 год

Собственно, как видно из приведенной цитаты, аутизм для Блейлера был именно симптомом, характерным для «некоторых психических заболеваний», по мере развития которых у больного действительно нарастают отчуждение от внешнего мира, нежелание и неумение общаться с другими, даже самыми близкими людьми, эмоциональная холодность. Прогрессирующий аутизм в сочетании с другими характерными симптомами и сегодня рассматривается как один из верных клинических признаков шизофрении.

Однако еще в первой половине 1940-х годов американский психиатр Лео Каннер обратил внимание на «нетипичные» случаи детского аутизма. Поведение таких детей было на первый взгляд сходно с поведением шизофреников: замкнутость, скудность эмоций, отсутствие интереса к людям, склонность к стереотипным движениям и действиям. Однако оно не сопровождалось галлюцинациями, бредом и прочими обычными проявлениями шизофрении. Зато такие дети испытывали большие трудности с освоением речи, и чаще всего причиной обращения к врачу было как раз то, что в 2,5—3 года ребенок не только не говорил ничего членораздельного, но и не реагировал на обращенные к нему слова взрослых, при том что слух и голосовой аппарат были в полном порядке. Это никак не укладывалось в клиническую картину шизофрении — последняя никогда не связывалась с нарушениями речи. Смущали и сроки проявления болезни: бывает (хотя и довольно редко), что шизофрения развивается у детей, но все-таки не на третьем году жизни. Впрочем, этот возраст отражал скорее рубеж, после которого неизбежным становилось обращение к врачу. Сами же аномалии развития проявлялись намного раньше: задним числом родители такого ребенка обычно припоминали, что в грудном возрасте он выворачивался при попытке матери взять его на руки или лежал у нее на руках как неодушевленный предмет и никогда не глядел на ее лицо. «Он как будто смотрит сквозь меня», «Никогда не улыбается», «Наверное, мой ребенок глухой», «Она каждый раз словно застывает, когда я беру ее на руки», — говорят родители о младенцах с подобным расстройством.

Проанализировав частоту подобных жалоб, Каннер пришел к мысли, что эта форма аутизма никак не связана с шизофренией, а является проявлением какой-то другой болезни. Он назвал ее «синдромом раннего детского аутизма». В современной литературе она известна также как синдром Каннера.

Примерно в те же годы австрийский врач Ганс Аспергер тоже работал с аутичными детьми. Его маленькие пациенты были на первый взгляд очень похожи на детей, описанных Каннером: та же замкнутость, сосредоточенность на немногих «интересах» (часто странных для ребенка), отсутствие видимых проявлений эмоций, неумение и нежелание общаться. Однако у пациентов этого врача была нормально развита речь и интеллект их вполне соответствовал возрасту. А порой у таких детей обнаруживались незаурядные таланты в математике, шахматах, сборке и конструировании механизмов и тому подобных занятиях. С возрастом их странности нередко смягчались, но не исчезали полностью. Они могли, например, более-менее успешно общаться с людьми (даже с незнакомыми), но по-прежнему такое общение им было не нужно, да и неприятно.

Впрочем, это выяснилось позже, а тогда, в 1944 году, доктор Аспергер описал результаты своих наблюдений. Ничего не зная о работе Каннера (обмен научной информацией между входившей в состав гитлеровского рейха Австрией и воевавшими против него США был затруднен), он назвал это состояние аутистической психопатией. Название оказалось неудачным (хотя бы потому, что его можно применить и к синдрому Каннера, и к некоторым другим расстройствам), и сегодня эта форма аутизма называется синдромом Аспергера.

В научной литературе до сих пор идет дискуссия, не является ли синдром Аспергера мягкой формой синдрома Каннера. Но в любом случае благодаря работам обоих психиатров и ряда других исследователей можно констатировать, что за очень сходной внешней картиной аутизма могут скрываться совершенно разные патологические механизмы. Аутизм может быть тем, чем считал его Брейлер, — следствием и проявлением «большой» психической болезни, не обязательно шизофрении, ведь очень часто характерные признаки аутизма обнаруживаются у детей, от рождения страдающих глухотой, расщеплением неба или врожденным слабоумием. Неспособные к нормальной речи, отвергаемые сверстниками, они часто замыкаются в своем внутреннем мире. Но это «аутисты поневоле»: при восстановлении контакта с внешним миром (это возможно даже для слепоглухих малышей, если заниматься с ними по специальным методикам) они на глазах превращаются в общительных и эмоциональных детей. Шизофреникам и олигофренам помочь труднее, но и у них аутизм — вторичное явление, побочное следствие других патологий.