Журнал «Вокруг Света» №11 за 1991 год

— Потому что она — честный человек. Я таких честных в жизни не встречал. И умница. И серьезная девушка. И не ищет одних только развлечений. Но прежде всего — честность.

— А ты неплохо изучил человека, с которым провел всего день, — заметил Кэрби. — Думаешь, плохи твои дела?

— Наоборот, хороши. А теперь, когда я верю тебе и этим людям, теперь, когда я в этой маленькой затерянной деревушке, когда я уверен, что Валери Грин рядом, живая, а не мертвая... Теперь все просто замечательно, правда?

— Ну, если ты так думаешь...

— Она вернется, — сказал Иносент. — Завтра мои глаза будут любоваться ею, мои уста скажут: «Привет, Валери!»— Он просиял, предвкушая радость.

— Иносент, похоже, ты вновь обрел былую невинность.

— Наверное. Я и не знал, что она у меня была когда-то. И мне нужен был кто-то, кто разбудил бы во мне все лучшее. И этот кто-то — Валери. Кэрби, перед тобой совсем другой человек!

— Верно, — ответил Кэрби.

— Он все время жил во мне, а я и не знал об этом.

— Вот что значит любовь хорошей женщины.

— Смейся, Кэрби, ничего, я не в обиде.

— Я не смеюсь, Иносент, — почти искренне сказал Кэрби.

— Значит, отныне и впредь я буду встречать в Белиз-Сити такого вот нового Иносента Сент-Майкла?

Улыбка Иносента стала сытой, сонной и довольной.

— Как знать, Кэрби, как знать...

— Думаешь, это у тебя скоро пройдет? Что ж, в таком случае, я рад был познакомиться с тобой сегодняшним — совсем другим парнем.

Подслушанный разговор

Голоса... Они что-то бормочут. Валери приоткрыла правый глаз и стала следить за муравьем, который тащил большой огрызок листа, задрав его кверху, как зеленый парус. Во рту сухо. Тело закоченело. Голова болит. Колени саднят. Волосы всклокочены. Мозги — наполовину в отключке.

Мимо ходили люди. Они были гораздо больше муравьев. Валери скосила открытый глаз и увидела двух удаляющихся мужчин. Они разговаривали. Маскировочная военная форма. На поясе — кривые ножи в черных кожаных ножнах. Гурки.

Валери все вспомнила и закрыла глаз. Индейская деревня, самолет, Кэрби с Сент-Майклом... Побег с украденными лепешками... Путаница в мыслях и блуждание по лесу... Что все это значит? Может, она помешалась от страха? Но она не помнит, чтобы так уж сильно чего-то испугалась. Во всяком случае, отойдя от деревни, она уже ничего не боялась, даже присела у ручья, чтобы запить первую лепешку. А после этого...

После этого... Неужели она смеялась, представляя себя автомобилем? Неужели громко болтала, как Дональд-утенок? Нет, должно быть, память подводит ее. Или что-то не так с ручьем? Видно, верно говорят и пишут: «Не пейте сырую воду».

Но потом — спасение! Гуркский патруль, сделавший ночной привал прямо у нее на пути. Она в буквальном смысле слова свалилась им на голову. Наконец-то она в безопасности, среди своих спасителей. Они, конечно, не говорят по-английски. Тогда что у них за язык? Какой-то азиатский. Непальский, если они сами из Непала?

... убьем...

... нападем на деревню...

... пленных не брать...

Странно. Она понимает их речь, хотя они говорят не по-английски. А она не знает непальского.

... всех пришьем...

Правый глаз Валери резко открылся. Кекчи! Она понимает их потому, что они говорят на кекчи. На каком-то более остром, рыкающем и гортанном наречии, но тем не менее вполне понятном. А с чего бы вдруг гуркским стрелкам переговариваться на кекчи?

— Когда девку-то кончать будем?

Все тело Валери напряглось. Открытый глаз уставился на руку, лежащую на земле, ухо настороженно ловило звуки.

— Когда доберемся до места.

Девушка чуть расслабилась.

— А почему не пристрелить ее прямо сейчас? Без нее можно идти быстрее.

— Никакой стрельбы. Могут услышать.

— Давай, я ее зарежу.

«Заору, еще как заору», — подумала Валери.

— Ты торопишься прикончить ее лишь потому, что вчера ночью она тебя напугала.

— Меня? А кому пришлось менять штаны — мне или тебе?

— Я думал, ты сдохнешь со страху. Небось решил, что это дьявол за тобой пришел?

— Однако же я не дал деру в лес, как некоторые.

Они продолжали препираться, выясняя, кто из двоих больше подвержен суевериям и боится древних богов и чертей майя. Валери лежала тихо и неподвижно, с легким злорадством думая о том, что смогла напугать их. Наконец солдаты снова вспомнили о ней.

— Ну, так что нам делать с этой девицей?

— Она думает, что мы гуркские стрелки, которые отведут ее в лагерь. Поэтому она пойдет с нами без разговоров. В деревне заткнем ей глотку и дождемся тех, из города. Потом пристрелим ее заодно с селянами.

— А этих, городских?

— Пришьем шофера и раним одного белого, все равно какого.

— А почему бы не перебить их всех?

— Потому что это люди, которые пишут истории (в языке кекчи нет слова «журналист»). Когда они вернутся домой, то напишут, как гуркские стрелки истребили население целой деревни.

— Ну, а мы после дела обратно, через границу?

— Да, к полковнику — за денежками.