Журнал «Вокруг Света» №11 за 1993 год

По внутреннему убранству эта палата являла собой образчик беспредельной творческой фантазии. В палате находилась девочка года на два постарше тех, которых я уже видел; она сидела в кресле, в полном одиночестве, перед телевизором с огромным экраном. На нем происходило какое-то массовое шествие с плакатами и развевающимися на ветру флагами; демонстранты размахивали руками и выкрикивали один и тот же лозунг: «Э-ЛЕК-ТРИ-ЧЕС-ТВО!» Это же слово было начертано на вымпелах и транспарантах, заполнивших все пространство широкого проспекта, напоминающего бурную, полноводную реку.

Девочка, казалось, была заворожена этим шествием и вторила выкрикам толпы с не меньшим воодушевлением.

Мало-помалу это неистовое зрелище стало захватывать и меня, но я все же оторвался от него и устремился в конец коридора, к еще одной палате.

По обстановке она как две капли воды походила на предыдущую и больше напоминала салон. Там тоже находилась только одна девочка — судя по виду, уже подросток. И здесь применялся «НОРМАЛЬНЫЙ КУРС», который «...назначается девочкам, проявляющим повышенный интерес к рекламе».

Девочка сидела, уткнувшись в телевизор, беспрерывно показывавший рекламу самых разнообразных товаров, но все рекламные ролики неизменно заканчивались одним и тем же.

Скажем, ролик, рекламирующий электромассажер — эффективное средство против ожирения. Дикторша в ярком платье обвела рукой вокруг своей тонкой талии и, потрясая в воздухе электромассажером, торжественно провозгласила: «Для сохранения гибкости и стройности тела, здоровья, красоты и хорошего настроения пользуйтесь массажером — Э-ЛЕК-ТРИ-ЧЕС-КИМ!» И девочка так же убежденно и восторженно повторяла следом за нею, чеканя каждый слог: «Э-ЛЕК-ТРИ-ЧЕС-КИИ!»

Я решил, что нагляделся на все предостаточно. Но еще не успел побывать там, куда поместили Аликс и Марка: ведь из-за них-то я и дерзнул вторгнуться в эту запретную зону.

Толкнув дверь — она оказалась незапертой,— я переступил ее порог, а когда закрыл ее за собой, поразился: скрежет громкоговорителей сюда не доносился. Стены были звуконепроницаемыми, и здесь царила мертвая тишина. Не знаю почему но после недавнего шума это безмолвие, от которого я поначалу испытал облегчение, внезапно стало меня угнетать: я понял, что попал в отделение интенсивной терапии, о чем свидетельствовала и надпись, высвеченная крупными буквами на громадном табло, висевшем под самым потолком коридора.

Тишина!.. Какая страшная тайна скрывалась за ее покровом? Коридор был не столь длинный, как в соседнем отделении. По обе стороны я насчитал не больше четырех-пяти дверей. И обнаружил, что лишь за одной, самой последней, находилась живая душа. Несмотря на охватившее меня волнение, я приник к отверстию глазка.

Продолжение

Пьер Буль. Энергия отчаяния. Продолжение

V

И подскочил от ужаса.

Там, внутри, была Аликс, она сидела в кресле. Нет, ничего подобного... Чувствуя, что вот-вот лишусь рассудка, я забормотал бессвязную молитву: «Хоть бы бесы, живущие в преисподней, ангелы добра и зла, все боги и полубоги собрали воедино свои силы и разнесли эту проклятую богадельню к чертовой матери!..» Кресло? Ничуть не бывало. Это был, да-да, настоящий электрический стул. Безжалостное орудие пытки, придуманное безумцами, чтобы превратить страдания обреченного на смерть в самую жестокую муку.

Оказывается, истязание с помощью звука на иных просто не действует. Зато живое воплощение орудия пытки способно поразить до самой глубины души и заставить думать только об одном... Об электричестве!

Девочка смотрела в огромное зеркало перед ней, так что от ее взгляда не ускользала ни одна деталь ужасающей обстановки. Электричество! Аппаратура, размещенная в этой камере пыток, явно была под напряжением. Я различал слабое гудение и видел, как временами вспыхивали искры электрических зарядов вокруг электродов-браслетов, закрепленных у несчастной на запястьях и щиколотках, как искрились металлические пластинки на лбу, животе и на едва начавшей округляться груди,— казалось, что под напряжением находилась каждая клеточка ее хрупкого тела.

Я был до того ошеломлен этим кошмарным зрелищем, что даже не осмелился заглянуть в лицо Аликс. А когда набрался смелости, то был поражен и испытал некое облегчение: лицо было безмятежно. В ее широко раскрытых глазах, в каждой черточке лица угадывалось скорее не страдание, а какое-то странное напряжение. Казалось, что, несмотря на окружавшую ее зловещую обстановку, девочка просто старательно внимала наставлениям родителей или школьного учителя.

Сосредоточившись, старательно внимала — вот она, изуверская система Трувера. Судя по всему, действовала она безотказно. И результат ее действия — полное смирение, безропотная покорность. Аликс была сломлена. И вдруг все отчаяние и горечь, накопившиеся в ее сердце во время столь унизительной пытки разом выплеснулись наружу. В течение нескольких минут, показавшихся мне бесконечно долгими, царившая тишина сотрясалась то от безудержного смеха, то от безутешных рыданий девочки.