Журнал «Вокруг Света» №12 за 1983 год

В наиболее глубоких балтийских впадинах периодически происходит то некоторое накопление кислорода, то его исчезнование в связи с большим расходом на окисление биогенных веществ. И начинается рост концентрации сероводорода в результате «работы» анаэробных бактерий, не нуждающихся в кислороде. Такие циклы «кислород—сероводород» в последнее время проявляют себя все чаще, причем количество растворенного в воде кислорода заметно убывает с годами. А это сигнал тревожный.

И сейчас уж нет необходимости подробно говорить о том, что люди должны делать все, чтобы не отягощать, а снижать нагрузку на Балтику, особенно в «пиковые» периоды, когда по неблагоприятным климатическим обстоятельствам свежей океанской воде из Северного моря долгое время не удается пробиться через пороги в глубь Балтики и хоть немного освежить нижние, застойные слои ее вод. Сброс большого количества ядовитых веществ был бы поистине ударом морю в спину со стороны неблагодарных людей. Поэтому предупреждение загрязнений стало актуальнейшей задачей всех Прибалтийских государств.

Здесь уместно будет привести определение понятия «загрязнение», данное ЮНЕСКО: «Под загрязнением моря понимают прямое или косвенное введение веществ или энергии в морскую среду, включая прибрежные и устьевые районы, которые приводят к вредным последствиям для живых организмов и к опасности для здоровья человека, препятствуют развитию активной морской жизнедеятельности, в том числе и рыболовства, причиняют ущерб качеству морской воды и всем сторонам человеческой деятельности».

Как видим, формулировка очень широкая, можно сказать, всеохватывающая. Под нее «подпадают» и вещества органического происхождения, и тепловая энергия, и сточные воды коммунальных и сельскохозяйственных предприятий, и разливы нефти, и чрезмерное развитие туризма в отдельных зонах, и неорганические вещества (мы о них говорили), и многое другое, что может повредить морю.

Тут уж нечего говорить просто о мусоре — в обычном, житейском смысле. Как он загрязняет пляжи и как с ним борются, известно каждому. Ведь проще не бросить, чем потом вылавливать из воды. У военных моряков сложилось доброе правило: за каждый метр причальной линии отвечает определенный корабль, его должностные лица. И если после шторма или от нагонного ветра появится в акватории порта какие-то плавающие предметы, водоросли, ветошь — словом, мусор, то его моряки чуть ли не сачками вылавливают. Это я видел на Балтике, да и на Черном море.

А вот что касается Мраморного, то оно произвело удручающее впечатление. Когда мы шли тоже с дружественным визитом из Севастополя в Средиземное море, чтобы посетить французский порт Тулон, то не могли не заметить, что Мраморное море заметно отличается от Черного. И цветом, менее сочным и лучезарным, и, главное, засоренностью. Форштевень корабля, разрезая воду, нередко разбрасывал по сторонам не только порыжевшие водоросли, но и пенопласт, полиэтилен, обломки ящиков, бумагу, бутылки... Здесь если откажет компас, то судоводитель, пожалуй, сможет ориентироваться по отбросам, этим издержкам цивилизации: они непременно приведут в Дарданеллы, а там до Средиземного — рукой подать.

Впрочем, это могло быть и случайным совпадением — просто впереди нас могли пройти по этому оживленнейшему пути какие-то безответственные «корсары», которым наплевать на чужое море и его судьбу... И вот эта засоренность вновь напомнила о Балтике времен войны, когда мне пришлось столкнуться с захламлением и грязью, можно сказать, один на один.

Уже начинало смеркаться, когда наш тральщик осторожно вошел в небольшой порт, чтобы с рассветом продолжить работу. Но причалы и вода возле них были так завалены отходами войны — разбитыми плавсредствами и искореженной боевой техникой, что едва нашлось место, где можно было «притулиться» кормой. Однако в узком ковше, в который мы влезли, нельзя было маневрировать с помощью машин. Надо было перетягиваться на швартовах, вручную. А для этого требовалось послать кого-нибудь на противоположную стенку П-образного ковша, чтобы закрепить швартов. Плавал я неплохо, и выбор командира остановился на мне.

Раздевшись, я накинул себе на плечо тонкий, но в то же время прочный сигнальный фал и медленно сполз в воду, боясь в прыжке разбить голову или распороть живот. Плыл осмотрительно. И чего только не увидел в воде — ржавые обломки корабельных надстроек, грязные, в мазуте обломки дерева и водоросли, какую-то кучу ядовито-зеленых тряпок...

Обратную стометровку я отмахал на едином дыхании, уже не боясь распороть живот — лишь бы поскорее выбраться из этой зловонной и опасной клоаки.

Потому-то мне так близка и дорога забота о чистоте вод Балтики, которую с риском для жизни очищали от мин наши моряки. В сущности, загрязнение — та же мина, только незаметного и сильнозамедленного действия. Такая мина не взрывается, оглашая окрестности грохотом, но все равно несет смерть.