Журнал «Вокруг Света» №12 за 1986 год

Выходит, по территории заповедника будут пролегать не только миграционные пути птиц, но и лосей. Это обязательно нужно учесть при составлении проекта. Чтобы не получилось так, как, например, в Башкирском заповеднике, где границы охраняемых земель были по неизвестной причине отодвинуты от берегов Белой на пятнадцать километров. Именно на этом отрезке мигрирующих лосей Южного Урала начали усиленно преследовать браконьеры: после переправы лоси некоторое время идут узкими «коридорами», представляя отличную мишень для охотников.

Осенью, мигрируя к югу, лоси будут уходить с территории Центральносибирского заповедника, переправляясь через Подкаменную Тунгуску. Поэтому границы охраняемых земель должны охватывать все места переправ и районы прибрежных коридоров. Надо, чтобы с территории заповедника лоси выходили рассеянными веерами. Следовало бы заповедать и бассейн реки Апрелки, левого притока Подкаменной Тунгуски. Забегая вперед, скажу, что эта поправка к проекту, к сожалению, не была принята. Конечно, сейчас, когда население на Подкаменной Тунгуски очень редкое, эта ошибка проекта не будет роковой для лосей, но в дальнейшем она непременно скажется.

Дулькума спокойно несла нашу лодку. Выбор маршрута не был случайным. Нам нужно было охватить как можно большую территорию, чтобы узнать, насколько ценна здесь тайга для заповедования. Плавание проходило удачно. Наши консультанты — лесники и геологи, с которыми мы обговаривали маршрут, подвели, их советы оказались дельными. Но любое хорошее когда кончается. Кончилось и наше безмятежное плавание...

Сильный дождь заставил при лить к берегу. Палатки у нас не было — итог поспешного вылета из Красноярска. К счастью, оказался. большой кусок полиэтиленовой пленки. Крыша есть, а за стены в летнее время можно не беспокоиться. Спальник тоже оказался один на двоих. Но нет беды и в этом.

Дождь шел ровный и спорый. Вода в реке быстро поднималась. Да и куда было ей деваться? Ведь грунт еще скован вечной мерзлотой.

Феликс, старый таежник, был спокоен.

— Дождь больше трех дней идти не будет,— сказал он и улегся спать.

Я последовал его примеру.

Но только дрема слепила мне веки, как откуда-то снизу по реке донесся далекий утробный звук — у-у-уууу. Звук исчезал и возникал снова. Казалось, будто кто-то заводит лодочный мотор. Но откуда на Дулькуме моторы?!

Проснулся Феликс. Прислушался. И рассказал, что подобный вой он слышал в тайге часто и на многих реках. Но что это, не знает. Обычно звук возникает при подъеме воды в реке.

Дождь перестал на исходе третьего дня. Утром четвертого мы двинулись в путь. Были предельно внимательны: хотелось установить источник гула. Когда завыло совсем близко, прямо за поворотом, приготовили фотоаппараты. Но минул поворот — за ним ничего не было. Тут подоспел второй поворот. Уже после него вдруг позади мы опять услышали утробный вой. Так бы и осталась эта загадка нераскрытой, если бы не рыбак Николай из Кузьмовки. Он убедил нас, что воет лозина, сгибающаяся под тяжестью воды на быстром течении. Сгибается, распрямляется и воет.

Плыть по реке легко и удобно, но нужно и водоразделы обследовать.

Идем к далекой горной гряде. Перед нами — равнина, вся в мелких зеркалах озер. Под ногами чавкает, но вечная мерзлота прочно лежит под слоем мха. По болотине там и сям разбросаны низкорослые худосочные сосенки. Они стоят вкривь и вкось. Нет ни одной, которая росла бы вертикально. По-видимому, летом, когда мерзлота оттаивает, сосенки кривятся от ветра на почве-зыбуне. Мое внимание привлекла одна из «сосен. Крона ее была взлохмачена, ствол почти голый. Только с одной стороны уцелела узкая полоска коры, которая спиралью вилась от комля до кроны, да и сам ствол был скручен наподобие штопора. Это явление, подмеченное у северных деревьев, описано еще путешественником XIX века А. Ф. Миддендорфом под названием «болезнь кружения». Причина болезни едва ли известна. Трудная жизнь досталась сосенке, но, как ни крутила она ее, выжило дерево.

Условия изменяют облик северных растений до неузнаваемости — изменяется фенотип. Но генотип (набор генов) остается. Генотип меняется реже и обязательно в сторону большей приспособляемости. Местные изменения генотипа в конце концов приводят к появлению новых видов растений. Заповедники как раз и представляют собой естественные лаборатории, где жизнь развивается при минимальном воздействии человека и где ученому открывается необозримое поле для исследований.