Журнал «Вокруг Света» №12 за 1990 год

Через несколько минут «Уильям» как будто замедляет ход. Он находится от нас самое большее в тысяче метров, но огня не открывает. Это естественно, ведь наш корабль, к счастью, неуязвим для его снарядов.

«Королева Виктория» тоже сбавляет ход. Четыре матроса с носовой части корабля непрерывно измеряют глубину. Теперь следует двигаться с бесконечными предосторожностями, потому что глубина значительно уменьшается. Мы приближаемся к коралловым рифам.

Машина катера под давлением, его экипаж находится на своих местах и только ждет сигнала.

На невозмутимом лице капитана появляется легкая улыбка.

— Наши дела идут неплохо,— оборачивается ко мне старый матрос с обветренным лицом.— Наш капитан не часто смеется. Наверняка он намерен им здорово всыпать.

Рифы совсем близко от «Уильяма», по крайней мере, всего в тысяче метров от правого борта. Пароход останавливается на несколько секунд, а потом вдруг чуть ли не разворачивается на месте и под полными парами вдруг пускается с безумной храбростью в узкий фарватер, куда фрегат не может пройти.

Из наших уст вырываются возгласы гнева и разочарования.

Их рулевой, вероятно, блестяще знает проход между рифами, потому что судно лавирует в извилинах фарватера с полной уверенностью.

«Королева Виктория» подошла ко входу в фарватер, по которому пытается ускользнуть пиратское судно.

Здесь нам приходится остановиться: пройдя еще сто метров, фрегат неминуемо бы сел на мель.

Фрегат останавливается в то время, как пираты, находящиеся от нас в восьмистах метрах, продолжают двигаться среди рифов, верхушки которых видны над поверхностью воды.

Капитан внимательно рассматривает карту, отмечает ногтем какое-то место и говорит словно с самим собой.

— Вот здесь,— слышится его тихий голос. Он поднимает голову и снова улыбается.

Пораженный столь редкостным событием, экипаж словно забыл о своих обязанностях, застыв в полной растерянности.

— А теперь, дети мои,— вдруг кричит капитан громовым голосом,— не стесняйтесь! Перебейте ему ноги, сломайте крылья, продырявьте брюхо! Судно наше! Бортовой залп! Топить его!

Фрегат повернут бортом к фарватеру. Поэтому движение «Уильяма» перпендикулярно линии стрельбы. Несмотря на рифы, затрудняющие движение, он поддает пару. Однако в момент, когда капитан Харви отдает команду «огонь», изгиб фарватера заставляет «Уильям» повернуться параллельно нашему кораблю. Две 16-сантиметровые пушки, которые высунули свои железные пасти в портики правого борта, начинают представление. Два выстрела звучат одновременно. Снаряды разносят в щепы часть левого борта пиратского судна, сбивают трубу, которая, покрутившись как кегля, со скрежетом падает на палубу. Тяги в топках больше нет, и дым выбивается из всех щелей.

Однако пираты не сдаются. Их машина работает плохо, но словно по волшебству опустившиеся было фок, фок-марсель, грот, грот-марсель и бизань надуваются ветром.

Тогда наступает очередь двух 24-сантиметровых орудий, которые и заговорили своим громким голосом, Грот-мачта, переломленная в двух метрах от палубы, качнулась вперед-назад и, ломая ванты и штаги, с грохотом рушится на палубу, накрывая ее парусом. Неописуемое смятение царит на «Уильяме». Потеряв управление, он останавливается.

Тем временем наши канониры вводят поправку в прицел на два градуса ниже. Теперь уже четыре орудия грохнули одновременно. Страшный квартет сотрясает воздух. В борту пиратского парохода пробито рваное отверстие величиной с ворота на уровне ватерлинии. В нее тут же врывается вода. Пароход тяжелеет, останавливается, шатается, как пьяный, и начинает медленно погружаться.

— Брат, что ты делаешь? — восклицает майор, придя в себя после неожиданных результатов канонады, которая длилась всего несколько минут.

— Я его тополю.

— Черт подери! Я это вижу! А как же сокровище?

— Оно попадет в то место, где может не бояться грабителей.

— Но оно же потеряно! Оно погружается на дно моря!

— Несомненно. Я этого и хотел. Зато теперь оно в безопасности. Морское дно надежнее любого сейфа.

— Ничего не понимаю.

— Сейчас поймешь.

«Уильям» идет ко дну посреди обломков, качающихся на волнах. И вскоре мы видим на поверхности, словно мертвые деревья, верхушки его фок- и бизань мачты.

— Что же дальше? — спрашивает майор, видя, что разрушительная операция закончена.

— Подожди брат. Нам надо сделать еще три вещи. Прежде всего — потопить ялик, который, я надеялся, захлебнется в бурунах от тонущего корабля.

Сказано — сделано. Расстрелянный картечью маленький ялик с пиратского судна завертелся, как подбитый заяц, и погрузился в воду.

— Так, с этим все в порядке,— как всегда, невозмутимо говорит капитан, которого это все, по-видимому, забавляет.— Ну, а что касается бандитов, которые спаслись вплавь, то мы их и оставим на рифах, где они закончат свою жизнь, как того заслуживают, если не захотят сдаться на милость победителя.

— О, помилуйте их! — восклицает мисс Мэри, охваченная волнением при мысли об их страшной участи.

— Мы попутаемся сделать все возможное, мисс. Ваше желание для меня приказ.

— Вы так добры!

— Нет, мисс» это не я добр, это вы — совершенство.