Журнал «Вокруг Света» №12 за 1991 год

Конечно, слону рисовать не в пример труднее, чем человеку. Это происходит следующим образом: смотритель приносит мольберт, натянутый холст, несколько обычных кистей, вроде тех, какими пользуются акварелисты, и палитру с закрепленными на ней баночками акриловых красок. Кончиком хобота (на нем есть что-то вроде маленьких ловких пальчиков) Руби указывает на ту баночку с краской, которая ей нужна. Потом она выбирает кисточку. Смотритель окунает кисточку в краску и передает ее Руби, и она начинает рисовать. Иногда она просит — по-своему, конечно — набрать той же краски на ту же кисть. А иногда, сделав пару мазков, требует сменить кисть и краску. Проработав таким образом минут десять, Руби откладывает кисти в сторону, отходит от мольберта и созерцает результат своего труда. Иногда она считает нужным добавить несколько последних штрихов, но чаще остается вполне удовлетворенной. При этом вид у нее весьма довольный и, даже можно сказать, надменный, хобот поднимается кверху и как будто пританцовывает. Как правило, вдохновение оставляет слониху после первой же картины, но бывает и так, что она требует чистый холст и. создает еще одну композицию.

Сотрудники зоопарка пытались проверить, действительно ли для нее не все равно, какой кистью и каким цветом рисовать, и подсовывали ей кисть не с той краской, что она просила. Но художница не давала себя одурачить и не рисовала, пока краску не заменяли на требуемую.

Проблемой зрительного восприятия Руби заинтересовались физиологи и ветеринары-офтальмологи. Правда, многие из них считают, что слоны не способны различать цвета и видят только оттенки серого. Тем не менее Руби, как выяснилось, небезразлично относится к тому, где и когда использовать, например, синий или красный.

Более того, сотрудники зоопарка убеждены (хотя и не могут доказать), что Руби часто рисует «с натуры». Так, солнечным днем она выбирает яркие краски, а в пасмурную погоду рисует мрачные, грустные картины. Иногда, заметив среди своих посетителей человека в яркой одежде, она вносит такой же цвет в свою композицию.

Однажды в толпе, собравшейся у слоновьей площадки, какому-то мужчине стало плохо. Сразу же вызвали «неотложку», примчалась машина с сиреной и «мигалками», и пострадавшего увезли в больницу. Руби с живейшим интересом наблюдала за происходящим, а потом взялась за кисть и набросала удивительно динамичную композицию. Резкие красные и оранжевые мазки символизируют тревогу и движение, а несколько четких голубых пятен по цвету напоминают форму реанимационной бригады.

То, что Руби получает удовольствие от своей живописи, вполне понятно. Но вот что заставляет ее рисовать именно так, а не иначе? Откуда такое чувство цвета, такое умелое использование пространства? Как она определяет, что картина закончена и лишний мазок только испортит ее?

Поистине, чужая душа — потемки, а слоновья — тем более...

По материалам журнала «Смитсониан» подготовила Милена Гитт

Зрячее сердце

Окончание. Начало см. в No 9/91 , 10/91 , 11/91 .

Война

Мы — Арджуна и маленький отряд конных воинов, следующих за его колесницей — покинули Двараку на рассвете. Несколько дней быстрой езды потребовали от меня напряжения всех физических и духовных сил, чтобы не показать свою слабость и справиться с дорогой. Стоило моему сознанию отвлечься от происходящего вокруг — будь то на коне или на привале, как перед моими глазами вставало лицо Латы и я вновь и вновь, как стихи, заученные наизусть, как священную мантру, повторял каждое мгновение нашего прощания. Лага примчалась в Двараку в ту ночь, когда мы заканчивали сборы. Ее колесница остановилась перед входом в наш дворец, где все были захвачены суматохой поспешных приготовлений к походу. И пока Митра, стоически улыбаясь, собирал за меня всю необходимую поклажу и седлал коней, мы стояли в укромном уголке сада и разговаривали.

— Мы увидимся еще? — спросил я Лату. Она слабо улыбнулась в ответ:

— Конечно. Если ты будешь благоразумен и не дашь себя убить... Не обижайся!

— Я знаю. Ты и Крипа сделали все, что могли, чтобы меня обучить, — сказал я, стараясь не выдать голосом обиды.

Лата грустно улыбнулась:

— Я спешила научить тебя всему, что поможет тебе сохранить жизнь. К тому, что тебя ждет, ты подготовлен значительно хуже, чем Митра, не говоря об остальных спутниках Арджуны. Дварака и дворец Кришны совсем не то, что остальные города. Ты здесь был в поле благой силы дваждырожденных. Большой мир не похож ни на твою хижину, ни на пещерный ашрам. Но так мало времени... — с горечью сказала Лата, будто споря с кем-то.