Журнал "Вокруг Света" №12 за 1997 год

Мне кажется, что с бретонским языком происходит примерно то же, что с традиционными костюмами: если бы они не приводили в восторг приезжих, никто бы и не задумался о том, стоит ли хотя бы по праздникам надевать одежду старого образца. То же с танцами, музыкой, красочными процессиями и крестными ходами, а теперь и с языком. Видимо, кто-то из приезжих, узнав о существовании в Бретани языка, не похожего на французский, удивленно щелкнул языком и сказал что-нибудь вроде: «Надо же, как интересно!» Потом то же самое, наверное, сказал второй, третий... И кое-кто из местных жителей подумал: «Ага, вот что им нравится! Хорошо. Если они хотят услышать бретонский, то они его услышат. Это нетрудно». Конечно, речь идет не об энтузиастах, которые всерьез беспокоятся за судьбу родного языка, а о тех, кому внушили в школе, что этот язык — неприличный. Но если этот язык нравится туристам, то, стало быть, есть в нем что-то такое, ради чего стоит хоть изредка на нем говорить. Впрочем, не стоит обобщать: у каждого бретонца на этот счет своя точка зрения. Но вернемся к празднику урожая. С утра мы поехали в церковь. Там уже собралась порядочная толпа народа, в том числе — человек двадцать в различных костюмах — кемперских и фуэнантских. Была там даже одна пожилая бигуденка. Разодетые по-старинному люди заняли первые ряды в церкви. Мне очень хотелось их сфотографировать, но вот можно ли делать это в храме? Конечно, бретонцы люди хоть и верующие, но достаточно терпимые. Здесь, к примеру, никто не выгонит из церкви девушку в шортах или коротком платье. К тому же прямо перед алтарем уже устроился мужчина с видеокамерой, судя по всему родственник кого-то из участников процессии. Но одно дело — камера, она никому не мешает, а другое — фотоаппарат со вспышкой. Месса все-таки... Но все мои сомнения рассеялись, когда дети в национальных костюмах вошли в церковь и внесли плоды урожая — колоски и буханки хлеба. Умиленные родители и их знакомые повскакивали с мест, и церковь, словно молниями, осветилась сразу несколькими вспышками. Что ж, и я последовала их примеру.

Проповедь священник читал по-французски, а вот религиозные песнопения (здесь их называют кантиками) прихожане пели на бретонском. Тем, кто не знал слова наизусть (а таких, по-моему, было большинство), при входе в церковь раздавали листочки с текстом, и женщина в большом чепце, похожая издали на диковинную птицу, задавала тон нестройному хору, говоря:

— Кантика номер пять. Приготовились... Три-четыре!

...После мессы начались торжественное шествие и парад старинной сельхозтехники. Кроме молодежи, немного театрально смотревшейся в национальных костюмах, в параде участвовали и старики-крестьяне, надевшие по такому случаю деревянные башмаки и просторные рубахи и взявшие в руки инструменты, которыми здесь не пользуются уже лет пятьдесят. И, видимо, окунувшись в атмосферу своей молодости, они изредка перекидывались двумя-тремя словечками на бретонском. А может, и это делалось ради удовольствия приезжих? Судить не берусь. Потом на площади перед мэрией местный фольклорный ансамбль исполнил народные танцы, а после обеда ремесленники устроили небольшую ярмарку. И если в церкви преобладало местное население, то на ярмарке было очень много туристов. Это обстоятельство радостно отметила местная газета, посвятившая небольшую статью празднику в Сант-Эварзеке. Самое забавное, что на фотографии, сопровождавшей эту статью, мы увидели и свои довольные физиономии!

Как я уже говорила, такие праздники в Бретани — не редкость. При нас Коттеиы получили приглашение на «Праздник жареного поросенка» — кто-то из соседей собирался зарезать свинью и за определенную плату намеревался угостить всех желающих сытным и вкусным обедом.

— Надо же, что люди придумали! — восхищалась госпожа Коттен, — раньше такого не было.

Эти слова вызывали у меня легкое недоумение. Конечно, госпожа Коттен куда лучше меня знает местные обычаи, но ведь во многих бретонских сказках и легендах прошлого века рассказывается о том, как богатый фермер резал свинью или корову и приглашал на праздник всю округу. Может быть, этот обычай существовал где-нибудь по-соседству, потом исчез, а теперь его — коли есть спрос на старое — возрождают, немного изменив?

Город, исчезнувший под водой

От Кемпера до моря в любую сторону рукой подать. Десять, пятнадцать, ну, в крайнем случае, двадцать километров — и уже до горизонта вода, белеют паруса яхт... И мне и Алексею очень хотелось искупаться. Тем более, что оба мы последний раз купались в море, когда еще учились в школе. Но сначала нужно было заехать в маленький рыбацкий городок Дуарнене, куда меня пригласил писатель-преподаватель, у которого я два года назад писала дипломную работу.

Говорят, неподалеку от этого городка, там, где сейчас плещется море, стоял город Ис, Не было нигде в мире другого города, равного ему по красоте. Правил им добрый король Градлон. В городе было множество красивых зданий, которые удивляли путешественников, но больше всего поражали их огромные шлюзы, которые охраняли город от приливов.