Журнал «Вокруг Света» №2 за 1994 год

Что же заставило двадцатитрехлетнего Патрика Эдленже в свое время отказаться от традиционных приемов восхождения с обычной страховочной экипировкой и заняться тем, на что нельзя глядеть без содрогания, – одиночными подъемами на скалы, да еще при полном отсутствии какой бы то ни было страховки?

«Только одно, – признавался как-то отважный скалолаз своему другу и тезке журналисту Патрику Майе, – желание достичь полного совершенства, физического и психологического, и доказать, что крепкому телом и духом человеку по силам побороть не только страх, но и свернуть любые горы…»

Движения Патрика, когда он покоряет вертикаль, оставляя за собой страшные метры высоты, мягки, пластичны и безукоризненно точны: в таком деле недопустим даже мало-мальский просчет, ибо за ним незамедлительно следует срыв – падение в пропасть.

«Лично у меня, – вспоминает Патрик Майе, – когда я с замирающим от ужаса сердцем смотрел на трюки, которые он выписывал на головокружительных отвесах, всякий раз создавалось впечатление, будто я вижу некое фантасмагорическое зрелище, кошмар, от которого в жилах стынет кровь и по коже продирает мороз, а нервы настолько напряжены, что того и гляди лопнут…»

Фантасмагория или кошмар. Самому же Патрику Эдленже по душе иное сравнение – завораживающий виртуозный танец. Танец, который требует каждодневных многочасовых репетиций, где только и возможны осечки и промахи. На «сцене» же это исключено.

Свое редкостное мастерство – а оно и вправду сродни большому искусству – Патрик отшлифовывал на скалах, протянувшихся длинной грядой вдоль средиземноморского побережья Франции под Тулоном и обрывающихся прямо в море.

Именно на них он постигал высочайшее искусство танца на вертикали, учась умению сосредоточивать все свои мысли, чувства и силу мышц на каждом сантиметре скальной поверхности, на каждом движении тела, достигая при этом состояния, близкого к глубокой медитации, в котором страх как таковой вообще перестает ощущаться.

Экипировка, если можно так назвать то, с чем Патрик совершает восхождения, самая минимальная: на ногах – прочные тряпичные туфли с мягкими каучуковыми мысками на гибкой каучуковой подошве, а за спиной, на поясе, – мешочек, откуда он время от времени зачерпывает тальк и растирает им руки, чтобы улучшить сцепление пальцев с едва различимыми выступами на скале, на которой он исполняет свой смертельный танец.

«Наблюдая за ним снизу в бинокль, – вспоминает Патрик Майе, – с кем только я его не сравнивал: то с пауком, плавно и грациозно плывущим, а не ползущим, вверх по отвесу, то с птицей – потому как пальцы у него до того напряжены и скрючены, что напоминают скорее когти горного орла. В такие минуты я думал об одном: неужели он – человек, ведь то, что он проделывает, человеческое сознание просто отказывается воспринимать как явь».

Однако Патрик Эдленже – самый что ни на есть реальный человек, такой, как все. Единственное, что отличает его от других людей – это страсть к покорению вертикалей с помощью им же самим разработанного и отточенного до тонкости мастерства, благодаря которому он смог подняться на высоты, недоступные обычному скалолазу, и на те, что, бесспорно, отделяют танцора-солиста от всей танцевальной труппы.

Свой рекордный подъем, или, как его еще называли журналисты, «смертельный номер», Патрик Эдленже продемонстрировал однажды в Мали на одном из «пальцев» Руки Фатьмы – отвесной скалы, образованной пятью пиками высотой более девятисот метров, по виду напоминающими пальцы человеческой руки. Тогда за танцем Патрика, который он исполнял при жуткой жаре, затаив дыхание следили многие. То был действительно уникальный, незабываемый танец, достойный того, чтобы смотреть на него с изумлением, – из тех, что никогда не повторяются на «бис».

По материалам журнала «Grands Reportages» подготовил И.Алчеев

Исторический розыск: Гибель «Медузы»

Окончание, Начало см. в №l/1994.

История одной морской трагедии, прочитанной заново

Когда в двух лье от «Медузы» шлюпки оставили плот, было одиннадцать часов. Плот нес на себе 147 человек: кандидат в офицеры Куден, хирург Савиньи, 4 офицера пехотных войск, 120 солдат, около пятнадцати матросов и несколько пассажиров. Осадка плота составляла 50 сантиметров в центре и 60 – 70 на оконечностях. Из провизии – только 5 бочонков вина и мешок бисквитов, размокших от морской воды. Ни одного навигационного инструмента, а ведь Рейно утверждал, что оставил на борту плота все необходимые приборы.