Журнал "Вокруг Света" №2 за 1996 год

Свое пиво немцы любят, но без лжепатриотизма. Однажды в Мюнхене, который славится баварским светлым, в ресторанчике я заказал самое лучшее, и официант, подумав, принес мне чешское «Пильзнер урквель» — «Пльзенский первоисточник», кстати, самое дорогое среди доступных сортов.

Пьют пиво из разной посуды: на севере, в том числе в Берлине, как правило, из тонких бокалов, в фольклорных ресторанах  — из глазированных фарфоровых кружек, на юге — из стеклянных, в Мюнхене, в Баварии — из литровых «мас».

Доведенная до абсолюта

Наверное, нигде и никогда немцы и русские не жили так долго и близко вперемешку (поволжские немцы не в счет), как почти полвека в районе Карлсхорст на востоке Берлина. Тут в 45-м году в столовой инженерного училища была подписана капитуляция гитлеровской Германии (сейчас в этом здании музей, который наши называли Музеем капитуляции, немцы — Музеем истории Советской Армии). В последние десятилетия в Карлсхорсте стояла мотострелковая дивизия, которую, как капустные листья кочерыжку, окружали всевозможные вспомогательные службы; в них работали медсестры, продавцы, сантехники, парикмахерши, учителя, водители и прочий вспомогательный люд. Тут же за глухими заборами прятались сверхсекретные представительства КГБ и ГРУ; по мощеным улицам «Карловки» сновали прапорщики с умными, усталыми глазами легендарного майора Пронина. В общем, половина Карлхорста была глубоко засекречена.

В свободные от службы часы офицеры армии, разведки и контрразведки любили захаживать в почти деревенскую пивнушку «Бееренлаубе» — «Ягодную беседку» — там столики в теплое время года выносили в сад, под раскидистые деревья, а цена на пиво была смехотворно низкой. В 80-е годы пивнушкой управлял любезный, расторопный немец, которого русские звали «дядей Васей», что ему чрезвычайно нравилось; он любил лично обслужить офицеров в штатском и журналистов. Пивнушку прозвали «К дяде Васе». Она располагала к душевности и порывам откровенности.

И вдруг дядя Вася загадочно исчез. Вскоре выяснилось, что произошло с этим обаятельным человеком: он оказался агентом БНД — Федеральной службы разведки ФРГ — и под каждым столиком установил «клопов» — подслушивающие устройства. Больше о нем никто ничего не слыхал.

Этот случай насторожил и немцев, и русских, хотя, не думаю, чтобы их отношения напряглись. Вместе стояли в очередях, выходили на субботники, веселились на праздничных вечерах с пирожками, школьники обеих национальностей и полов вместе резвились в темном сквере, совершая типичные для переходного возраста ошибки... Это было удивительное, редкое в природе общежитие — представляете, в очередях чередовались русские и немецкие женщины — и никаких конфликтов.

Естественный поток интернациональной дружбы в Карлсхорсте добровольно направляла фрау Зимон Анна Георгиевна, супруга бывшего социал-демократа, несгибаемого Курта Эдуардовича, пенсионера, много сделавшего своими руками для облагораживания района. Это была (и есть) энергичная дама, учившаяся в России и говорящая по-русски без акцента, да еще и представляющаяся с отчеством, что многих вводило в заблуждение.

Почти за полвека немцы и русские в Карлсхорсте так прижились друг к другу, что воспринимали свое общежитие как нечто естественное. Во всяком случае, я не ощущал высокомерия ни с одной из сторон; самое большее — недовольный взгляд в очереди, женское фырканье по конкретному поводу или произнесенное беззлобным шепотом матерное слово. Не больше. Лишь после объединения Германии на Вальдоваллее, рядом с нацарапанным на асфальтовом отрезке тротуара по-русски признанием «Гюнтер + Галя = любовь» появился торопливо напыленный краской на стене призыв: «Russen raus» — «Русские, вон!», а у моего «Опеля» кто-то проколол шину и свернул зеркало бокового вида.

Мне импонирует немецкая сдержанность, умение владеть собой, по крайней мере, на людях. За годы работы в Германии я видел лишь одну ссору, кстати, в Карлсхорсте, когда в супермаркете обиженный пожилой джентльмен выговаривал допустившей ошибку девушке-кассирше... шепотом. В «Бееренлаубе» наблюдал драку между двумя бородатыми мусорщиками. Она продолжалась (бесшумно) секунд пятнадцать. Современный немец прекрасно умеет владеть собой. Это признак цивилизованности.

Конечно, немцы разговаривают не только вполголоса. Приходилось не раз наблюдать политические драки между облаченными в рвань леваками и полицией. Это зрелищно — и те, и другие готовятся к этой, если хотите, театрализованной потасовке, которая снимается на пленку.

Зато веселятся они шумно, во весь голос распевают народные песни, щекочут друг другу бока и задорно визжат! Столько радости выплескивается в единицу времени, что диву даешься. Особенно в так называемый «Октоберфест» — «Октябрьский праздник» по случаю окончания уборки урожая (в городах его отмечают, пожалуй, веселее, чем в деревнях). Пьют в большом количестве пиво, жарят на огне колбаски или целую свинью. И вовсю резвятся.