Журнал "Вокруг Света" №2 за 1997 год

Увидев с борта крошечного катерка, пляшущего в толкучке мутновато-коричневой жижи Зондского пролива, как то появляется, то исчезает за волнами столб серого дыма, пробивающий набухшие дождем облака над островком Кракатау, невольно испытываешь страх. Потом, правда, немного обвыкаешь. Океан постоянно «дымится» во многих точках пролива, разделяющего Яву и Суматру, Шкипера катера, что перебрасывает туристов, жаждущих получить диплом о «возвращении живым с Кракатау», на остров-вулкан, звали совсем не по-морскому, скорее даже как-то по-ковбойски — Майкл Смит. Вместе с Марко Поло, Девидом Ламбертусом и Элбертом Камю они объединились в некое подобие акционерного общества закрытого типа, в которое не так-то легко устроиться даже на должность писца упомянутых дипломов. В этой части Явы царит хроническая безработица...

Длинный, смуглый, совсем коричневый от загара и ветров, Майкл Смит собирается переменить профессию, поскольку страдает от морской болезни. Его мечта — стать учителем истории, для чего он заочно учится в Джакартском университете. Но дипломную работу по-прежнему «привязывает» к вулканам. Разрушительные их извержения, по его мнению, стали одной из причин того, что Ява, колыбель утонченной цивилизации и культуры, более развитой, чем у португальцев, появившихся в этих водах в XVI веке, оказалась не способной отразить военный и религиозный натиск пришельцев, поначалу католиков, а потом протестантов — голландцев.

Вулканы, объяснил мне капитан и будущий историк, если жить среди них, подавляют психику, давят на душу и лишают человека воли.

Вулканные егеря несут и дозорную службу, Кракатау дремлет под их надзором. Готовить подробные отчеты для вулканологов — их, наверное, главная служебная обязанность. Водить туристов — это, хотя и заработок, но все-таки «левый». В те часы, когда мы рассматривали Кракатау, на острове стояла тишина, кратер был холодный. Но кто знает, что произойдет завтра?..

Следующий день выдался солнечным. Хмари словно и не бывало. Поселившие меня в Карита егеря исчезли до вечера, пообещав на закате показать «кое-что невиданное». Крохотный гест-хауз, выходящий деревянной верандой на песчаный пляж, залитый колеблющимся от жары воздухом и заставленный пальмами с растрепанными бризом челками, после сиесты оказался переполненным туристами. На веранде шла бойкая торговля складными стульями.

Припухший, видимо, со сна Марко Поло, появившийся со стороны кухни, предложил немного пройтись по пляжу. Мы взобрались на кривую, склонившуюся от дряхлости над белым, словно сахар, песком пальму, к стволу которой были прибиты дощечки-ступени, и уселись лицом на запад.

Океан лежал плоский и зеленый, словно сукно бильярдного стола. Светло-желтый подол Кракатау переходил в коричневый конус, вершина которого, сдвинутая чуть набекрень, зияла беловатыми рваными краями. Было видно, как зеленые заросли тянутся от прибойной кромки к вершине, повторяя путь, по которому когда-то сбегала лава, размазывая за собой плодородный влажный пепел. Издали Кракатау произвел на меня большее впечатление, чем вблизи.

Десять минут — и солнце затонуло. Море слилось с небом. Кракатау исчез.

На обратном пути в гест-хауз выслушиваю короткую лекцию. Марко Поло живописует вулканы, словно неких великанов-работяг, преисполненных патриотического рвения.

— Вулканы, — говорит он, — выработали около четырех миллионов тонн плодороднейшего пепла. Одним из основных и довольно стабильных его поставщиков теперь является Танкубанпраху, в 30 километрах от Бандунга..

— Дайте наводку на егерей,  которые там работают, — прошу я Марко.

— Можем и туда ехать вместе...

И уже, как бы пускаясь в новый маршрут, он рассказывает, потягивая таиландское пиво «амарит», что на вершине Танкубанпраху русский император Николай II, тогда еще цесаревич, совершавший путешествие от Гатчины до Владивостока морем, праздновал в 1890 году день рождения отца, Александра III. Пикник состоялся именно на вулкане.

С другим Романовым связана и история первого путешествия первого русского на Яву.

Некто из свиты молодого Петра Первого, объезжавшего в самом начале XVIII века Западную Европу, в амстердамском кабаке болтанул лишнее про «величество». Прошелся ядовито насчет пьянства и неоправданных трат на отнюдь не лучших голландских мастеров, приглашаемых царем в Россию — и горько пожалел об этом наутро. Доносчики в делегациях — явление не новое. Распалившийся царь-просветитель приговорил «слишком умного» дворянина к обезглавливанию. Так и сделали бы, да вмешались голландцы, жившие уже тогда в «правовом государстве». На своей земле они судили сами. Хотя царь и взбесился, решили: выслать навечно бедолагу в Батавию, как тогда называлась Джакарта... Тот и поплыл, прикованный к веслу на галере, посмотреть знаменитые вулканы. Есть сведения, что он потом прислал домой довольно подробную реляцию о пользе последних.