Журнал "Вокруг Света" №2 за 1998 год

— Ну, хватит! — воскликнула старушка. — Я ведь уже говорила: у меня нет охоты целый день спорить с вами. Если вам моя цена не по карману, не о чем и говорить...

— Но, миссис Грайм...

— До свидания, мистер Уотербэри... Она поднялась, давая понять, что ожидает от него того же.

Но он не последовал ее примеру.

— Еще   секунду,   миссис   Грайм,  — проговорил он. — Я вас не задержу. Я понимаю, это безумие, но — по рукам. Плачу, сколько вы назначили.

Она внимательно посмотрела на него.

— Вы все хорошо обдумали, мистер Уотербэри?

— Да, обдумал. Денег у меня хватит. Если вы настаиваете на своем, что ж, я согласен.

Она едва заметно улыбнулась.

— Лимонад наверняка уже охладился. Принесу вам стакан, а потом расскажу кое-что о доме...

Уотербэри жадно проглотил ледяную сладкую жидкость.

— Этот дом, — начала она, удобно устроившись в качалке, — принадлежит нашей семье с тысяча восемьсот второго года. А построили его за пятнадцать лет до  того.   Здесь,   на  втором   этаже в спальне, родились все члены нашей семьи. Кроме моего сына Митчела. Я одна сделала исключение, — подчеркнула она. — Увлекалась тогда новомодными идеями. Насчет больниц и тому подобное, — она подмигнула ему. — Я прекрасно понимаю, что мой дом не из самых прочных в Айви Корнере. Когда мы с Митчелом вернулись домой, подвал был наполовину залит водой. С тех пор нам так и не удалось откачать всю воду. Хакер говорит, что тут поработали термиты. Я, правда, этих негодников в глаза не видела. И вообще я люблю мой старый дом — вы меня понимаете?

— Еще бы.

— Отец Митчела умер, когда ему сравнялось девять. Дела у нас тогда шли неважно. Правда, отец оставил мне небольшую ренту, очень небольшую, но жить можно. Митчел очень горевал об отце, он прямо убивался.  Может, даже  больше, чем я. Он учился и стал... боже мой, вечно забываешь самое простое слово!

Толстяк сочувственно пощелкал языком.

— Когда он сдал экзамены в университет, то уехал из Айви Корнере в большой город. Вопреки моей воле, не сомневайтесь! Но его, как и всех молодых, переполняло честолюбие, он хотел чего-нибудь добиться. Чем он занимался в городе, не знаю. Но, видно, дела у него шли неплохо. Ведь он каждый месяц присылал  мне деньги,  —  глаза  ее  затуманились. — Я не видела его девять лет.

— Ах, — посочувствовал толстяк.

— Да, мне было очень трудно. Но стало еще труднее,  когда он вернулся,  — у него были какие-то неприятности.

— Неужели?

— Я даже представить себе не могла, что это за неприятности и откуда они взялись. Появился он среди ночи, похудевший и постаревший, я совсем не ожидала увидеть его таким. Без багажа,

только с маленьким чемоданчиком в руке. Когда я хотела помочь ему взять чемоданчик, он чуть не ударил меня. Родную мать! Уложила его спать. Ночью я слышала, как он плакал. На другой день он велел мне уйти из дома. На несколько часов. Так надо, сказал он. А почему, объяснять не стал. Когда я к вечеру вернулась домой, то заметила, что маленький чемодан исчез.

Глаза толстяка, глядевшие поверх лимонадной бутылки, расширились.

— Как так? — спросил он.

— Тогда   я   еще   ничего   не   знала. Но  вскоре  все выяснила.  Очень скоро! В ту же ночь к нам во двор пришел мужчина. Ума не приложу, как он это сделал — только услышала голоса в комнате Митчела. Я  подкралась к двери, чтобы подслушать   и   узнать,   что   происходит. Из комнаты моего мальчика доносились крики, угрозы, и...

Она умолкла, плечи ее поникли.

— И выстрел,  — закончила она. — Выстрел из револьвера. Когда я рванула дверь на себя, окно было распахнуто настежь, незнакомец исчез. А Митчел лежал на полу. Убитый.

Стул затрещал.

— Тому уже пять лет, — продолжала она. — Пять долгих лет. Прошло много времени, пока я узнала, что произошло. Меня вызывали в полицию. Митчел и его напарник совершили преступление. Украли   тысячи   долларов.   Много   тысяч, очень много. Митчел взял деньги и удрал. Он  не   хотел  делиться   с   напарником и спрятал их где-то в доме. А где, я не знаю. По сей день. Потом к сыну приехал напарник. Он требовал свою долю. Узнав, что деньги исчезли, он убил Митчела.

Сэнди Грайм подняла глаза.

— Поэтому я  решила  продать дом. За семьдесят пять тысяч. Я знала: убийца моего сына рано или поздно придет сюда. Рано или поздно он захочет любой ценой приобрести  дом.   Мне  оставалось лишь ждать,   пока   не  явится  некий  мужчина и не предложит пожилой даме немыслимую сумму за ее старый дом.

Стул мягко покачивался. Туда-сюда.

Уотербэри поставил пустой стакан на стол, облизнул губы. В глазах его потемнело, все виднелось, как в тумане. Голова его завалилась набок.

— Д-да-а, — прохрипел он. — У лимонада горький привкус.

Генри Слезар, английский писатель.

Перевел с английского Евгений Факторович

Всемирное наследие: Боробудур — мир земли и духа