Журнал «Вокруг Света» №3 за 1999 год

Пришла четвертая весна после начала орлиной эпопеи. Я приехал в Кара-Калу, приготовившись к решительному штурму уже привычно сопутствующей мне загадки. Но на первых порах меня ждало жестокое разочарование: в силу разных причин вместо планировавшейся мобильной экспедиции с партнером я оказался сам по себе, без транспорта и с ненужными уже планами, которые готовил три месяца. Честно признаюсь, настроение у меня было паршивое. Вышагивая по адырам от кордона заповедника к дому своих друзей Вурнашевых, я думал про все это. И про то, что ничего трагичного не произошло, но я непростительно раскис, поддержки хочется почему-то почти по-детски и что эту поддержку я сейчас у Вурнашевых найду. Стасовы родители, Игорь и Наташа, всегда поражали меня тем, что их немногословное и ненавязчивое гостеприимство неизменно доставалось всем, кому было так необходимо. За пятнадцать лет, которым я был свидетелем, редкая научная экспедиция, приезжавшая в Западный Копетдаг, не проводила хотя бы одну ночь на веранде небольшого вурнашевского дома. В сезон там все время кто-то спал в спальниках среди экспедиционного барахла.

Совсем уж непостижимым образом на той же веранде периодически оказывались убогие, покалеченные и больные коты и собаки со всей округи. Никто их не приносил, они появлялись сами. Бездомные барсики, ошалевшие от драматического поворота в своей судьбе и от первого в жизни мытья и лечения, восседали около печки с выражением наглого недоумения на расцарапанных бандитских мордах со слезящимися глазами. В отдельные годы меня, приезжающего из Москвы, у дома встречала целая свора добросовестно гавкающих на чужака разномастных кудлатых кабыздохов, на самом деле приветливо помахивающих хвостами мне навстречу: мол, ну а с тобой что, ежели и ты сюда, к нам в компанию?.. Со мной все было, как всегда – орлов я никак не находил.

На следующий день, вместо предполагавшегося маршрута в труднодоступное междуречье Сумбара и Чандыра, я сидел на окраине Кара-Калы у обочины единственного в этой части Туркмении заасфальтированного шоссе, безрезультатно голосуя попуткам, идущим не на юго-запад, как мне бы хотелось, а на восток. Не имея выбора, я собрался в единственное доступное мне без собственного транспорта место, где мы со Стасом видели пару орлов во второй раз четыре года назад.

Узкая, зажатая высокими бортами долина Сумбара, соединяется в этом месте с ущельем, подходящим с севера. Живописные открытые склоны чередуются с пластами скал, создавая подобие неких многоэтажных дворцов. Сложность рельефа создает условия для обитания различных животных и растений, чему не мешает даже то, что по сравнению с местами, где я планировал проводить поиски, это место было почти городом.

Подо мной в долине лежал маленький поселок: виноградник, огороды и несколько домиков. В загородке под нависающей скалой умиротворенно помахивал хвостом гнедой конь. Около домов ходили куры и индюки. Из тандыра (круглой глиняной печки во дворе) вился еле заметный прозрачный дымок растопки – туркменка, громко перекликаясь с кем-то в доме, готовилась печь чурек. Седобородый аксакал в черном тельпеке (огромная баранья шапка), полосатых пижамных штанах, заправленных в носки, и в неизменных туркменских остроносых галошах неторопливо прочищал лопатой арык около виноградника. И что не лезло совсем уж ни в какие ворота, на пасеке около русла Сумбара громко играл магнитофон...

Картина эта, при всей своей красоте, повергла меня сначала в транс, а потом – в кокетливое мазохистское умиление: «Что я здесь делаю? Не проще было бы высматривать ястребиного орла прямо из своего московского окна?..» Размышляя об этом, я залез по крутому склону на выбранную точку, устроился и начал наблюдать. Все было как-то некругло, писать рутину о происходящем вокруг не хотелось, я просто сидел и смотрел. На неугомонных сорок в ежевике около Сумбара. На людей около домов. На изредка проезжающие машины. На песчанку, перебежавшую дорогу, и на крупную гюрзу, которая непростительно медленно, явно принюхиваясь, переползала проезжую часть точно по следу песчанки: вышла на охоту – жара потихоньку спадает...

В субтропическом климате солнце – начало всей жизни – часто несет и смерть. Взять, например, гнездование птиц. Открытые гнезда устроены так, что хотя бы часть постройки всегда находится в тени, давая укрытие от безжалостного солнца еще беспомощным птенцам. Как естественный отбор учит птиц угадывать эту затененность? Ведь положение солнца меняется не только по часам, но и по сезонам. К тому же для выбора места важны десятки других факторов. Неудивительно, что даже на необозримых горных просторах удобные для гнездования места всегда в дефиците. Птицы используют их поколение за поколением, а нередко за них соперничают и разные конкурирующие виды.