Журнал "Вокруг Света" №3 за 2001 год

17 ноября 1924 года Игнатьев лично отнес в бывшее царское, а теперь советское посольство обращение к Красину. Потом тот его принял. Просьба у Игнатьева была одна — выдача советского паспорта и возможность въезда в СССР. Он сдал денежный отчет, оставшаяся сумма — 225 миллионов франков — заинтересовала Красина. Как только деньги были получены, интерес к Игнатьеву пропал.

Шел год за годом. Паспортов им не выдавали. Но вот удача — Игнатьева взяли работать в советское торгпредство консультантом. Работа заключалась в сопровождении по фабрикам и заводам специалистов из СССР. В торгпредстве тем не менее ему то и дело приходилось слышать фразы: «Непонятно, как таких, как он, допускают к нам на работу», «Бывший граф…», «Чужие люди, даже паспорта советского не имеют».

Наташины дела шли не лучше. Любая попытка получить ангажемент оканчивалась одним и тем же: «Голубушка, мы знаем о ваших талантах. Но ваш муж… Мы не можем дать заработок агенту «красной» России. Зал будет пуст. Вот если бы вы его оставили…» Вечером Игнатьевы встречались, пряча друг от друга глаза. Нервы у Наташи сдавали. Сколько раз она просила Алексея отказаться от безумной идеи вернуться в Россию! Игнатьева откровенно писала, как однажды «налетела на него коршуном». Целых два часа он сидел неподвижно в кресле и выслушивал ее гневный монолог.

— Вспомни, — в неистовстве кричала она, — что вся твоя семья тебе говорила о твоей излюбленной березе. Они говорили, что если ты попадешь в Россию, так висеть тебе на той березе!

Этих слов он не выдержал, вспыхнул. Встал и сказал: «На березе? Березой любуются, березой греются, береза радует, а я… сочинения твои слушаю! А?» Больше она никогда не говорила подобного.

Прошли семь лет ожидания, надежд, отчаяния и веры. И тогда Наташа решила действовать сама. Однажды она вихрем ворвалась в кабинет посла СССР:

«Товарищ полпред! Вы обещали — ничего не сделали. Мне придется обратиться к товарищу Сталину. Я изложу ему суть дела, но письмо пошлю не через вашу экспедицию, а через МИД Франции».

Через два дня Алексея Игнатьева вызвали в посольство и вручили паспорта для него и жены.

«Остальная верста»

Почти двадцатилетняя жизнь на родине оказалась для Игнатьевых такой же противоречивой, как и действительность, их окружавшая. С одной стороны, Алексей Алексеевич был зачислен в ряды Красной Армии в качестве инспектора по иностранным языкам военных вузов. Одно время он был старшим редактором «Воениздата». В 1940 году его приняли в Союз писателей. В 1943-м ему присвоили звание генерал-лейтенанта.

Однако ни на одном их этих мест Игнатьев не чувствовал себя удовлетворенным — они были неизмеримо мельче, незначительнее того, что он со своими знаниями и эрудицией мог делать. Между тем энергичная натура генерала и в его 60 лет была нацелена на результативный труд во благо Родины. В начале 1943 года Игнатьев загорелся идеей создания военных училищ наподобие кадетских корпусов. Весной основные положения, разработанные им, были сформулированы. Он отдал рапорт через начальника, а не прямо в Кремль. В результате через несколько месяцев началась организация Суворовских училищ. Об Игнатьеве в связи с этим не было сказано ни слова. Но это была, пожалуй, единственная его инициатива, нашедшая воплощение.

Работа в «Воениздате» оказалась проформой. С Игнатьевым никто не считался. Роль «свадебного генерала» его страшно угнетала, и иногда он с горечью говорил жене: «Хорошо, что ты, Наташечка, ничего не понимаешь».

Она же все понимала и задавала себе горький вопрос: «А стоило ли ему идти напролом, чтобы очутиться здесь на положении рядового, в тени и забвении заканчивать свою жизнь?» Не лучше складывались дела и у Натальи Владимировны. «Обида заключалась в моей личной на родине безработице и сознании поэтому своей бесполезности… Мои застенчивые демарши в какой-то мере включиться в нашу общую работу в хорошо мне знакомых областях искусства и литературы прошли втуне, и я потерпела полнейшее фиаско, чувствуя себя чужой и ненужной всем». Но она находила в себе силы «держать спину прямо», казаться беспечной. Все такая же, что и в молодости, кокетливая улыбка на фотографиях, заметное старание выглядеть нарядной, обеспеченной женщиной. Но с каждым годом это давалось все труднее. Денег не хватало. Одежда, белье, обувь изнашивались. Наталья Владимировна проявляла чудеса изворотливости, чтобы все выглядело пристойно. Известный хлебосол, Игнатьев любил приглашать гостей, как следует попотчевать. Не желая ограничивать мужа в этом единственном «излишестве», Наталья Владимировна то и дело наведывалась в комиссионный магазин, оставляя там последние воспоминания о прошлом.

Насколько Игнатьевы нуждались, можно судить по тому, что в конце концов она продала их обручальные кольца.

Моральной, да и материальной поддержкой для Игнатьева стал выход в свет его знаменитой книги «Пятьдесят лет в строю». Имя «красного графа» приобрело громадную известность. Но было и другое.

В 1947 году в одночасье Игнатьева уволили из армии. Вызвали в отдел кадров РККА и спросили: