Журнал «Вокруг Света» № 3 за 2005 год (2774)

Семейная жизнь Ростопчиной, по признанию Евдокии Петровны, была «лишена первого счастья – домашней теплоты». Она пыталась свыкнуться с душевным одиночеством и сознательно уходила от привязанностей, которые могли бы украсить ее жизнь. Много прекрасных строк выплеснулось на бумагу от избытка неутолимой тоски. Боюсь, боюсь!.. Я не привыкла к счастью! Всегда за радостью встречала горе я… И все-таки слишком велико было искушение почувствовать себя влюбленной и любимой. Долгий и мучительный под конец роман связывал Ростопчину с Андреем Карамзиным, младшим сыном известного историографа, добрым знакомым Пушкина и приятелем Лермонтова. Этот роман обсуждался в свете, но Ростопчина была безоглядной в своем чувстве, хотя и понимала, что у него нет будущего. От этой связи она родила двоих дочерей, которые воспитывались в Женеве и носили фамилию Андреевы. Дальнейшее подтвердило справедливость предвидения Ростопчиной «всегда за радостью встречала горе я».

Охлаждение Карамзина, а вслед за тем известие о его предстоящей женитьбе на красавице Авроре Демидовой Ростопчина восприняла с мужеством и великодушием искренне любящей женщины.

Прости, прости!.. Одной мольбою.
Одним желаньем о тебе
Я буду докучать судьбе:
Чтобы избранная тобою
Любить умела бы, как я…

Трагическая гибель Карамзина, который добровольцем ушел на Крымскую войну, потрясла Ростопчину.

В феврале 1841-го в Петербурге появился прибывший в отпуск Михаил Лермонтов. Он и выросшая девочка с Чистых прудов никогда не теряли друг друга из виду. И Лермонтов снова у Додо. Для него она не столичная знаменитость в полном расцвете женской красоты и литературной славы, а та близкая душа, которую можно найти только в юности.

И Додо, и Мишелю было о чем поговорить, на что пожаловаться и чем утешить друг друга. Они – свои. Мишель узнал, что этот год у Додо особенный: выходит первый том ее сочинений, подготовленный братом Сергеем Сушковым. Позже Михаил Юрьевич попросит свою бабушку прислать ему в Пятигорск этот томик с именем автора на обложке, именем, говорившим ему так много.

Во время следующей встречи с Додо Мишель признался ей, что его мучают тяжелые предчувствия. У Ростопчиной сжалось сердце, но она не подала вида и даже пыталась подтрунивать над мнительностью друга. Стараясь отвлечь его, она протянула Мишелю альбом – несколько строк на память. Потом под впечатлением этой встречи Додо написала стихотворение, где одна строчка звучит как заклинание: «Он вернется невредим…»

Вспоминая покидающего ее дом Лермонтова, Ростопчина писала: «Я одна из последних пожала ему руку». Думала – до встречи. Оказалось – на вечную разлуку…

Терпимость во всем

В 1847 году Ростопчиными был куплен дом на Садовой, куда граф Андрей Федорович перевез богатейшую картинную галерею, собранную его отцом. Здесь было около трех сотен картин: Рембрандт, Рубенс, Тициан, Доу… Великолепная отделка, мраморные статуи, работы итальянских мастеров, громадная библиотека – особняк на Садовой стал жемчужиной Москвы, а с 1850 года – музеем. Супруги открыли двери для всех желающих. «Толпы хлынули на Садовую, несмотря на морозы», – вспоминали старожилы.

Евдокия Петровна старалась с головой окунуться в московскую жизнь. Притягательность ее личности была огромна: «Все глаза смотрели только на нее…» Начинающие таланты всегда находили у Ростопчиной горячую поддержку. На ее «субботах» молодой драматург Александр Островский читал своего «Банкрота», так первоначально называлась пьеса «Свои люди – сочтемся».

«Что за прелесть „Банкрот“! Это наш русский „Тартюф“, и он не уступит своему старшему брату в достоинстве правды, силы и энергии. Ура! У нас рождается своя театральная литература», – с восторгом пишет Ростопчина. Она щедра на похвалу. Все, что идет на пользу русскому искусству, литературе, встречается ею с горячим энтузиазмом и защищается от несправедливых нападок. «Я не понимаю вообще, как люди могут питать вражду или досаду друг на друга за то, что не все видят, чувствуют, мыслят и верят одинаково. Терпимость во всем, особенно в области искусства, – вот для меня главное и необходимое условие сближения, приязни, дружбы…»

Не только в творчестве, но и во взглядах на пути развития России, вызывавших в 1850-х годах настоящие баталии между славянофилами и западниками, Ростопчиной претили крайности и словесный экстремизм.

Другая

Последний, московский, период жизни Евдокии Петровны был заполнен интенсивной работой. Определяя свою лирику как «истинную повесть», она продолжала размышлять и признаваться, любить и разочаровываться. Ее произведения – роман в стихах, пьесы, проза – печатались практически в каждом журнале и альманахе. В 1856 году вышел в свет первый том собраний ее сочинений, предпосланный такими словами критика: «Имя графини Ростопчиной перейдет к потомству как одно из светлых явлений нашего времени… В настоящую минуту она принадлежит к числу даровитейших наших поэтов».