Журнал «Вокруг Света» №4 за 1997 год

Вечером смотрим видеоролик. Знакомые кручи обрамлены летней зеленью; подчален дебаркадер, база экспедиционного отряда; на этом фоне директор Котельничского палеонтологического музея Альберт Хлюпин в своей неизменной бейсболке и рабочей майке выступает перед камерой областного телевидения. В пять лет он начал рисовать динозавров, а в десять ругался латинскими словами и таскал с карьера домой трилобитов. На килограмм выброшенных родителями приносил десяток новых.

В пятнадцать показал коллекцию палеонтологам, те забрали лучшее, а самого юного искателя отослали восвояси. Он обиделся, но палеонтологию не забросил: копал шесть лет с археологами, потом, став профессиональным художником, воспроизводил ящеров в рисунках. А в 90-м узнал, что копают здесь, в Котельниче, и решил съездить на выходные – благо сам почти местный, из Кирово-Чепецка. Нашел на раскопках две рваные палатки и двух бородачей. И остался с ними.

И следом другой фильм: хлюпинцы выносят из разгромленного музея скелет парейазавра. Стаскивают по лестнице ящик со стеклянной крышкой – как гроб.А в разговоре всплывает сюжет покруче.

Многих из грабителей с, так сказать, «палеонтологическим уклоном» Альберт знает в лицо – встречал в коридорах МГУ, когда слушал там курс, а потом в Палеонтологическом институте, где стажировался. И нестрого их судит – надо же людям существовать. Только помнит до сих пор ту изощренную, сладостную жестокость, с какой они измолотили «Старика» – самого крупного из найденных парейазавров.

Была погоня за ГАЗ-66: Алик выехал с природоохраной на «бобике». Грузовик остановили, перегородив дорогу своей машиной. Взяли семь человек – и отпустили. Предупредили. Не наказать никак. И вместо лучшего за все времена, вместо 2,5-метрового, видимо, очень старого животного, а может, даже и другого вида, – вместо скелета, который нашли и, подготовив трехтонный монолит, только ждали крана, чтобы вывезти, хлюпинцам остались жалкие осколки. Счастье еще, что успели взять череп с конечностями. А «черные» палеонтологи продолжили свой маршрут на просторах родины.

Перенесемся на миг в столицу – на Крымском валу, на ВДНХ, в Измайлово есть необычные «барахолки», где на столиках разложены не куртки с кроссовками, а окаменелости, и торгуют палеонтологической всякой всячиной: купить можно все, даже мороженные куски мяса мамонта. Торговля, понятно, идет по мелочам: трилобит, аммонит – это 5-10 баксов, и крупные люди там не светятся, крупные люди торгуют партиями в тысячи, десятки тысяч трилобитов и аммонитов, которые оборачиваются долларами где-нибудь в Мюнхене. Но столько же, даже больше, принесет всего один скелет крупного позвоночного. Например, парейазавра.

– Обнаруживаем однажды, – вспоминает Алик, – что на обрывах кто-то шарит киркой в шахматном порядке, словно геологи ищут рудное тело. Я пошел с собакой и наткнулся на троих: жрут кашу, а рядом в земле – скелет парейазавра. Они начали копать, оконтурили и ломали голову, как тиснуть такую махину; стали уже пропитывать негодной пропиткой. «Чем занимаетесь?» – спрашиваю. – «Отдыхаем». А рядом кирки, инструмент американский. «Так это не ваше? Могу забрать?» Выдавливают из себя: «Копаем».

– Я предложил убраться. Они откликнулись вяло. Тогда вызвал по рации катер речной милиции. И признались старатели, что на троих, на две недели, получили 10 «лимонов». Это в 94-м то году! «Может, нам штраф заплатить?» – предлагают. Я, шутки ради, брякнул: «Пять миллионов». Они, нехотя: «Ладно». Ничего с них, конечно, не взяли, кроме подписки, что больше так не будут, и посадили на поезд.

– А потом оказывается, – продолжает Алик, – что в том же году кто-то крепко пошарил на севере области и на Малой Двине. А в Москве на одном из рынков появилась красная порода с останками пермских рептилий, по характеру окаменелостей очень похожими на котельничские. И тогда же всплывает скелет парейазавра на лондонском аукционе. Обвиняют сразу нас, но выясняется, что мы ни при чем: его вывезли по поддельным документам, через десятые руки, а мы находим только следы работ в устье реки Моломы – там даже была замечена целая бригада за большой раскопкой. Я видел фотографию этого парейазавра – перед торгами его выставляли в витрине какого-то лондонского универмага, и он, точно, из Котельнича. Начальная цена была 60 тысяч фунтов.

С неохотой рассказывает об этом Алик. Сейчас упорядочен вывоз окаменелостей. Есть закон о недрах. Западные музеи, аукционы предупреждены. Издаются каталоги краденных ископаемых.

Но, увы, и дальше рассказ бежит по тем же рельсам. В 95-м хлюпинцы наткнулись на питерских студентов, которые, несолоно хлебавши в Котельниче, перебрались на Мезень и уволокли лучшие материалы у российско-канадской экспедиции. И в 96-м тоже кто-то прошел ямками-закапушками – через каждые три шага в шахматном порядке – восемнадцать километров котельничских обрывов...