Журнал «Вокруг Света» №4 за 1997 год

Что же касается сегодняшнего дня, то для жителей российских рудников, оказавшихся в Лонгийре, проводится в местной католической церкви панихида по погибшим, затем здесь же и частично в здании школы всех устраивают на ночлег.

Нам с консулом Российской Федерации удается получить разрешение, и на норвежском вертолете мы летим к горе Опера. Об этом запись в журнале имеется:

20.10. Вертолет облетает место аварии. На борту вертолета находятся среди других господин Оноша и господин Бузни. Вертолет возвращается в 20.45.

На месте катастрофы с вертолета можно было видеть отдельно лежащее, распластавшееся на снегу тело, и груду тел под обломками самолета, креслами, багажом...

Следующая, последняя в этот день запись журнала – изменение погоды:

20.57. Погода ухудшается. Густой туман.

На следующий день из Москвы прилетают два самолета: один – за пассажирами, не улетевшими вчера, второй – со спасателями. Вместе с последними – заместитель министра МЧС, представители российского и украинского МИД, руководство треста «Арктикуголь», журналисты. Представительные участники собираются здесь же в аэропорту на оперативное совещание с норвежскими специалистами. Совещание длится несколько часов и принимает решение: российские спасатели приступят к работам завтра. Сообщается, что норвежская полиция работает у подножия горы: готовит тела к транспортировке.

Губернатор Шпицбергена летит в российские поселки выразить их жителям соболезнование. На другой день губернатор и министр юстиции Норвегии посещают Баренцбург. С ними встречаются наши шахтеры, требуют разрешить российским спасателям приступить к работе: они уже сутки здесь и не могут получить согласия норвежской стороны на проведение спасательных операций.

Министр обещает помочь. К вечеру этого дня наши спасатели, наконец, вылетают к месту катастрофы, где у подножия горы в месте, указанном норвежцами, устанавливают свою палатку и, по договоренности с норвежцами, принимают на себя самый трудный участок – край и верхний склон горы. Для подготовки крепежа веревок двое поднимаются на плато и тут же обнаруживают лежащий совершенно открыто один из «черных ящиков» ярко-оранжевого цвета. Он хорошо заметен на белом снегу, но по какой-то странной причине не был до сих пор обнаружен норвежцами. Спасатели сообщают о находке по рации оставшимся внизу товарищам. Через некоторое время на плато садится норвежский вертолет, и российских спасателей арестовывают, надевают на них наручники, обыскивают и пять часов допрашивают в конторе губернатора.

А в это же время в той же конторе губернатора проходит очередное совещание на высоком уровне о ходе спасательных работ. Российская и украинская стороны пока не знают об аресте своих и, завершив обсуждение программы, расстаются, пожимая руки норвежским друзьям. Дальше все идет по детективному сценарию. На самом выходе, в дверях делегацию останавливают и просят возвратиться для важного сообщения. Оно звучит в устах норвежского переводчика в форме приказа губернатора: русским спасателям немедленно уезжать в связи с тем, что они нарушили установленный порядок и одни, без сопровождения норвежцев, появились на плато.

Почти всю ночь полномочная комиссия составляла письменный ответ губернатору на ее устное требование. Наутро конфликт был улажен путем взаимных извинений. Норвежская пресса буквально взорвалась возмущением в адрес своих соотечественников на Шпицбергене. Политики перестали вмешиваться в работу спасателей, чтобы загладить неприятное начало. Останки жертв аккуратно и тщательно упаковывались, нумеровались, транспортировались с почестями в норвежский город Тромсе, где две недели квалифицированно, по самой современной методике, с помощью самого современного оборудования идентифицировались, исключая малейшую ошибку. Труд был нелегким, и за него мы все должны быть благодарны норвежским специалистам.

Но я никак не могу отделаться от одного мучающего меня вопроса: все ли было сделано, чтобы спасти хоть одну жизнь? И еще, если бы мы имели на архипелаге свой аэродром... Ведь когда-то норвежцы предлагали нам совместное строительство аэропорта. Тогда это показалось дорогим удовольствием, и наша сторона отказалась от участия в проекте – поэтому мы на Шпицбергене пользуемся норвежским аэропортом, и это тоже имеет к происшедшему непосредственное отношение.

И последнее. Много лет в Лонгийре работало представительство «Аэрофлота», отвечавшее за полеты советских самолетов. Ослабевшая от развала экономики, Россия не смогла вынести расходы по содержанию представительства на Шпицбергене, перенесла его в норвежский город Тромсе, находящийся на материке, предполагая первоначально, что его представитель будет вылетать на архипелаг в случае рейсов Москва – Лонгийр. Однако рейсы компании «Внуковские авиалинии» никто из специалистов воздушных линий не обслуживал. Наше государство сэкономило на представительских расходах. Спрашивается – не за счет ли человеческих жизней? Будь наш специалист в аэропорту во время рейса, возможно, самолет сел бы как надо и не произошла бы описанная трагедия...