Журнал "Вокруг Света" №5 за 1997 год

Мало кто теперь помнит о Русской эскадре — части Черноморского флота, — покинувшей Крым в самый разгар гражданской войны. В наших учебниках истории этот эпизод был обозначен как «бегство белогвардейцев под натиском Красной армии, сбросившей в море барона Врангеля». Однако «бегство» было организованной эвакуацией не только белого воинства, верного присяге, но и множества гражданских лиц, включая женщин и детей, не пожелавших довериться большевикам. Что же до пребывания русских кораблей в Бизерте в роли «флота в эмиграции», то об этом наши историки хранили полное молчание. Между тем горечь изгнания под сенью Андреевского флага познали не только моряки и их семьи, но и юные кадеты Морского корпуса, эвакуированные из Севастополя.

Новый поворот в судьбах изгнанников произошел 29 октября 1924 года. В тот день в связи с признанием Францией Советского Союза Русская эскадра в Бизерте была объявлена распущенной, и с заходом солнца на всех кораблях эскадры «Андреевские флаги были спущены с тем, чтобы более не подниматься». По счастью, это пророчество из мемуаров свидетеля драмы не осуществилось. Ныне на кораблях Российского флота снова развеваются флаги святого Андрея Первозванного. И потому задуманный символический подъем флага на месте стоянки Русской эскадры становился акцией примирения и, если хотите, почитания и покаяния. Флаг этот, освященный на родине Российского флота в Воронеже, мы взяли с собой...

По тропкам, вьющимся среди камней седого Херсонеса, я спустился к бухте, где у небольшого причала стояла красавица «Галла», получившая на время похода Памяти второе имя — «Петр Великий». Предстояли парадные проводы у Графской пристани, и мне поневоле пришлось выступить в роли спичрайтера петровской эпохи. Со мной рядом стоял высокий красавец, актер Минского драмтеатра Иван Иванович Мацкевич в униформе Петра Великого.

— Потренируйся для начала. — Я подаю Ивану листки с парадной речью.

— ...И велю выкатить бочку вина заморского на потеху жителям града сего и во здравие преславных зейманов наших, кои в Тунисию плывут, дабы флаг святого Андрея поднять там сызнова во славу флота Российского...

Наконец перешли к Графской, где весь экипаж застыл в парадном каре на борту яхты. Флотский оркестр грянул «Легендарный Севастополь», и от толпы, обрамленной лозунгами и венками, отделился вице-адмирал Геннадий Сучков, первый заместитель командующего Черноморским флотом. На лице адмирала, казалось, отпечатались все тяготы, свалившиеся на моряков Севастополя... Менялись ораторы. Шумели родные и близкие. Жены и дети подняли лаконичный призыв: «Возвращайтесь!» Батюшка после долгого молебна благословил судно и команду.

— Отдать концы! — прокричал капитан в момент, когда на кораблях в Южной бухте начался перезвон полуденных склянок. Грянул салют из ракетниц, и яхта под всеми парусами, резво набрав ход, направилась к выходу на внешний рейд. Обогнув Херсонес с попутным северо-восточным ветром, «Галла — Петр Великий» полетела к Босфору, делая не менее 12 узлов...

Архи Пелагос — Главное море

Разумеется, в наши планы не входило соблюдать график исхода флота в далеком 1920-м. Так что представить себе — и не только по этой причине — ту ветреную осень и больше сотни судов и кораблей со 120 тысячами беженцев было очень трудно. Помогали документы. С борта крейсера «Кагул» главком армии и флота генерал-лейтенант Врангель дал в Константинополь телеграмму для всеобщего сведения:

«Я отдал приказ об оставлении Крыма. Учитывая те трудности и лишения, которые Русской армии придется перетерпеть в ее дальнейшем крестном пути, я разрешил желающим остаться в Крыму. Таких почти не оказалось. Настроения войск и флота отличные, у всех твердая вера в конечную победу над коммунизмом и в возрождение нашей великой Родины. Отдаю Армию, Флот и выехавшее население под покровительство Франции, единственной из великих держав, оценившей мировое значение нашей борьбы... Переход к турецким берегам всех четырех отрядов кораблей под командой адмиралов Кедрова и Машукова прошел успешно. Правда, в разыгравшийся все же шторм перевернулся и затонул миноносец «Живой», скорее всего по причине перегруза. С прибытием в Константинополь Черноморский флот 21 ноября был переименован в Русскую эскадру, которая в числе около трех десятков вымпелов вскоре отправилась в порт Бизерта в Тунисе, назначенный французскими властями для стоянки эскадры. В декабре здесь началось обустройство стоянки кораблей и размещение семей моряков. Для Морского корпуса власти предоставили форт Джебель-Кебир. Туда перебрались 345 гардемарин и кадет, 77 преподавателей и офицеров, команда обслуживания и 50 членов семей. Для жен и детей корабельных офицеров и кондукторов на линкоре «Георгий Победоносец» оборудовали общежитие. С надеждой на недолгое пребывание здесь не прерывали издание «Морского сборника», который размножали на гектографе...»