Журнал "Вокруг Света" №5 за 2002 год

В 1900 году 48-летний англичанин Артур Эванс начал раскопки на острове Крит. Гораздо больше, чем доводы науки, бывшего корреспондента газеты «Манчестер Гардиан» воодушевляли герои греческих мифов и строки из «Одиссеи»: «Остров есть Крит посреди виноцветного моря прекрасный... Разные слышатся там языки: там находишь пеласгов, в городе Кноссе живущих... Там уж царем был Минос...». Гомер однажды уже помог археологии: Генрих Шлиман, воспользовавшись «Илиадой» как «путеводителем», сумел раскопать Трою и Микены. Эванс жаждал повторить его успех на Крите. Конечно, никто тогда не мог предположить, что под толстым слоем выжженной солнцем земли лежат руины древнейшей в Европе цивилизации. Эванс назвал ее «минойской» в честь легендарного Миноса. После сенсационных раскопок на Крите мифы не обрели плоть и кровь, как, возможно, хотелось Эвансу. Но многое в них перестало казаться только литературной случайностью. Например, то, что Зевс — отец богов и людей — родился на Крите, воспринимается теперь как вполне закономерное событие.

...Зевс, как известно, был сыном богини Земли Реи и бога Неба Крона. В соответствии с предсказанием Крон должен был погибнуть от руки собственного сына, и чтобы обезопасить себя от посягательств бессмертных наследников, он глотал их по мере появления на свет и хранил в своем животе. Рея была безутешна, и, когда подошел срок рожать последнего сына, она укрылась на Крите, где и родила Зевса. А чтобы папаша ничего не заподозрил, ему подсунули запеленутый камень. Зевса прятали в двух пещерах — Дикте и Ида (в обеих археологи обнаружили крупные минойские святилища). Крон пребывал в неведении, пока однажды подросший и возмужавший Зевс не явился к нему и не исполнил предсказание. Поверженный Крон изрыгнул всех проглоченных братьев и сестер Зевса, в том числе Посейдона и Геру. Впоследствии именно на Крит, к родным пещерам, Зевс привез похищенную финикийскую царевну Европу, которая родила ему здесь трех сыновей: Радаманта, Сарпедона и Миноса — мудрейшего из всех царей Крита...

Эванс не был первым, кто пытался отыскать Кносс. Лет за 20 до него археолог-любитель Минос Калокэринос заложил несколько глубоких траншей в 5 километрах от Кандии (ныне — Ираклион). Именно здесь, на Целепи Кефала, что в переводе означает «Холм Господина», критские предания размещали Кносс. В толще земли обозначились контуры громадного сооружения. Найденные в земле предметы Калокэринос хранил в здании британского консульства в Кандии, где он работал переводчиком. Коллекция удачливого грека привлекла внимание археологов, но, заметив возросший интерес к раскопкам, турецкие хозяева Кносса резко подняли цену на землю — все работы пришлось прервать на неопределенный срок.

В 1886 году на Крит прибыл увенчанный мировой славой 63-летний Шлиман. Амбициозный археолог, нанесший своими непрофессиональными раскопками непоправимый ущерб Трое и Микенам, желал совершить очередное открытие. Денег у Шлимана было предостаточно, и он немедленно заключил договор о покупке территории Кносса, включая все, что на ней находилось. Однако, пересчитав оливковые деревья, росшие на уже почти принадлежавшей ему земле, неожиданно обнаружил, что их втрое меньше, чем положено по договору. Взбешенный тем, что его — Шлимана! — надувают, археолог расторг сделку с турками.

Эванс приехал на Крит в 1894-м, будучи уже не просто увлеченным археологией иностранцем, но опытным историком и журналистом, прошедшим на Балканах жестокую школу общения с турецкими властями. Как и Шлиман, он познакомился с коллекцией Калокэриноса (спустя 4 года вся она сгорела вместе с британским консульством); на миниатюрных халцедоновых печатях близорукие глаза Эванса различали значки ранее нигде не встречавшегося письма.

Опасное для археологии нетерпение начало сжигать Эванса, он даже купил клочок Кносса, чтобы сохранить за собой право на будущие раскопки, однако всерьез приступить к работе смог только через 6 лет, когда Крит получил автономию и греческий общественный деятель Джозеф Нацидакис помог Эвансу приобрести Кносс за 122 000 пиастров.

Честолюбивые замыслы мешали Артуру Эвансу сосредоточиться на научных изысканиях. Ему не терпелось предъявить миру свое открытие — Лабиринт, который он сразу назвал «Дворцом Миноса», находясь, как и многие, под гипнотическим влиянием мифа.