Журнал «Вокруг Света» № 5 за 2005 год (2776)

В отличие от своего компаньона великий сыщик, как известно, превыше всего ценил наблюдательность. Проходя по лондонским улицам, он неизменно вслух – для тренировки памяти – читал встречавшиеся ему указатели и вывески. По периметру сегодняшней Пиккадилли-серкус, после «ватсоновского» ресторана ему встретились бы: аптека «Бутс», «Бургер-Кинг» с интернет-кафе, здание Союза пожарных, сдающего своим членам комнаты в верхнем этаже под самым куполом, огромный спортивный магазин «Лиллиуайтс», сувенирные павильоны…

Прозвище – «Пиккадилли-холл»

Англичане обожают раздавать направо и налево прозвища (Эрос – тому свидетельство), сокращать и переиначивать имена – у них это прямо-таки пунктик. Мадонна, Майкл Джексон и принцесса Диана превращаются, соответственно, в Мэдж, Жако и Дай. Простые люди тоже становятся жертвами этого пристрастия: Виктория становится Викс, Надя – Нэдс, Марти – Мартс, и даже я, пока жила в Лондоне, имела неожиданно еврейское прозвище Катс.

Поэтому ничего удивительного, что и улица Пиккадилли, упирающаяся в Пиккадилли-серкус, – это «прозвище». Оно связано с Робертом Бейкером, портным, который составил себе состояние на продаже модных воротников под названием «пиккадил». В XVI веке Пиккадилли была безымянной проезжей дорогой из Лондона на запад – в обиходе горожан она фигурировала как «дорога на Рединг». А шикарный «кричащий» дом Бейкера стали в шутку именовать «Пиккадилли-холл». Перед нами прямая и широкая дорога (по сравнению с нею остальные лондонские улицы кажутся тесными) около двух километров длиной, от серкус до Арки Конституции – в том направлении, в котором Лондон на протяжении истории тянулся все дальше к западу. Изначально границей служило пересечение с нынешней Кларджес-стрит (так называемая «застава Пиккадилли»). Позднее ее сдвинули к Сент-Джордж-стрит, а в 1825 году и вовсе упразднили. По обеим сторонам главной улицы британской столицы тянется теперь сплошная стена высоких серых домов, лишь на юге уступающих место «Грин-парку» (буквально – Зеленому). Но подобно тому, как кэрролловской Алисе в «Зазеркалье» невозможно было добраться до последней шахматной линии, не соблюдя по дороге целого ряда условностей, Пиккадилли не выпустит нас на зеленую лужайку, не проведя сквозь череду своих английских церемоний. Моя первая «церемония» – чаепитие с Ричардом Тэймсом, знаменитым историком, автором книг о Лондоне, которого коллегия кавалеров английского ордена Синего медальона удостоила почетного сертификата за выдающееся знание города. Мы встретились в универсальном магазине «Фортнум и Мейсон» на Пиккадилли, известном традиционной сервировкой чая, называемой в Англии «Афтенун ти».

Название – опять-таки отголосок истории. Ныне эта старейшая лондонская бакалея принадлежит совершенно другим людям, а Уильямом Фортнумом звали одного из лакеев королевы Анны, который в 1707 году открыл здесь торговлю. Когда чуть позднее к нему присоединился богач по фамилии Мейсон, на Пиккадилли появилась одна из любопытных достопримечательностей. В XVIII столетии каждое утро двери магазина раскрывались и из них «высыпались» десятки коробейников. Они разносили в корзинах заказанные накануне наборы для солидных клиентов. Днем посыльные удачливых компаньонов торговали вразнос на лошадиных бегах. Теперь публика, естественно, стекается в магазин сама, а мистер Фортнум и мистер Мейсон кланяются ей (и друг другу) каждый час, выходя из механических недр расположенного над главным входом огромного круглого циферблата.

– Даже в самых шикарных апартаментах на Пиккадилли не было тогда никаких кухонь. – Ричард рассказывает об этом с такой естественностью, будто сам застал те времена. – Поэтому, чтобы принять гостей или просто пообедать, приходилось посылать за готовой едой. Фортнум первым стал продавать ее в этом районе. А поскольку здесь жили преимущественно офицеры короны, часто и надолго отбывающие за моря, предприятие скоро приобрело международную славу: некоторые «корзины» с сухими продуктами долгого хранения отправлялись даже в Индию, чтобы «скрасить тоску, тяготы службы и тому подобное» тамошним старым клиентам.

Я и раньше была на «Афтенун ти», но никогда – в таком модном и старинном заведении. Вероятно, я слишком многого ожидала, но после роскошного первого этажа четвертый показался мне скучноватым. Интерьер выцвел, потолки низкие, а чайной церемонии не доставало «церемониальности». Тем не менее мы выпили чаю со всем тем, что к нему полагалось. На традиционном трехъярусном подносе снизу лежали крохотные треугольные сэндвичи с яйцом, семгой и очищенными огурцами, в середине пшеничные булочки с джемом и топлеными сливками, а наверху целый набор миниатюрных пирожных. В зале, кроме нескольких случайных туристов, никого не было. Мистер Тэймс любезно спросил, можно ли ему «поработать мамочкой», то есть налить мне чаю. Это устаревшее английское выражение уже почти никогда не услышишь. Разумеется, можно.