Журнал «Вокруг Света» №6 за 2004 год (2765)

Развивая метафору различных языков, на которых люди говорят со смертью, можно обнаружить, что одно и то же слово «похоронить» может подразумевать самые разные действия. Для нас привычны предание умершего земле или его кремация с последующим захоронением праха. Где-то покойников сжигают, а прах их развевают по ветру или по водам священной реки. Некоторые индейские племена вместо рытья могилы снаряжали каноэ и, проводив умершего ритуальными песнопениями, клали в лодку, отправляя в «последнее путешествие». А еще покойников хоронили на деревьях и даже в дуплах (как это было принято в недавнем прошлом у некоторых таежных народов и когда-то распространено у славян). Умерших также бальзамировали и иногда попросту оставляли в чистом поле и даже съедали… Причем каждое из этих действий в своей традиции испокон веков было исполнено глубокого смысла. Так, по словам Маргариты Федоровны Альбедиль, ведущего научного сотрудника Санкт-Петербургской Кунсткамеры, обычай ритуального поедания покойника долгое время существовал в папуасской традиции, а судебные процессы по этому поводу случались в Новой Гвинее еще совсем недавно. При этом власти в каждом таком случае видели одно – пережиток злостного людоедства, а родственники съеденного – совсем другое. Они знали, что покойный принадлежал к их роду, был носителем определенных знаний и энергии, поэтому его и должно было съесть, разделив тем самым «силу» между всеми членами рода.

В череде погребальных традиций особое место занимают «похороны» зороастрийцев. Для них – огнепоклонников – тело, которое покинула душа, не представляет никакой ценности, более того, оно становится средоточием всей возможной скверны. И тут стоит заметить, что чем чище и праведней был человек при жизни, тем «грязнее» его мертвое тело, поскольку слишком много злых сил проникает в него в момент смерти, чтобы одолеть. Поэтому зороастрийцы забрасывают своих умерших на «башню молчания» – на растерзание хищным птицам, или относят их на утес, где покойные служат пищей псам-трупоедам. Иными словами, «скверное» мертвое тело не должно соприкасаться ни с одной из священных стихий: водой, землей, а главное, со святая святых – огнем. Однако и огнепоклонники собирали оставшиеся после растерзания тела кости и сбрасывали их на дно «башни молчания». Здесь они

оказались последователями кочующей из мифа в миф гипотезы о том, что посмертное существование покойного зависит от сохранения какой-нибудь материальной субстанции, «нетленной части» человека, под которой легче всего, конечно, представить кости.

У жителей древней Месопотамии не было ничего более позорного, чем утрата костей предка. Известно, что ассирийский царь Ашшурбанипал приказал сыновьям своего поверженного врага истереть в порошок кости их отца. Это означало разрушение их связи с предком и конец династии.

С самых давних времен люди старались не прерывать связь с умершими. В Риме существовали семейные культы предков, в Древнем Египте к мертвым обращались с письменными посланиями и просьбами: предок в «том мире» оставался полноправным представителем рода, который мог обратиться к божественным силам с просьбой об урожае, деторождении и тому подобным. Интересно, что в погребениях каменного века археологи не раз обнаруживали каменные маски, смысл которых заключался в напоминании покойному, что у него есть «живое лицо» и он по-прежнему должен помогать земной жизни сородичей во всех ее проявлениях.

Зачатки культа

Человек, как известно, единственное существо, сознательно хоронящее себе подобных. Животные этого не делают, поскольку они не способны осознавать ни себя, ни скоротечности времени, а потому не могут осмыслить неотвратимость наступления смерти. В отличие от них человек сталкивается с ней постоянно и где-то глубоко в сознании знает, что и сам он смертен.

Еще древнейшие люди прибегали к разнообразным способам захоронения. Когда-то поначалу ритуал погребения, по-видимому, существовал на уровне инстинкта – люди стремились понадежнее отгородить умершего от мира живых. Возможно, потому что не погребенные служили источником различных болезней, возможно, потому, чтобы до них не добрались хищные звери, возможно, потому, что смерти боялись и верили, что покойники способны вернуться в мир живых и причинить им зло.

Древний человек, уже способный к абстрактному мышлению, не мог не задаваться вопросами об окружающем его мире и о своем месте в нем.

Смерть кого-либо из сородичей, необъяснимость этого явления, несомненно, становились одним из самых серьезных поводов для раздумий. В архаичном сознании возможность безопасного существования человека, находящегося в непрерывном, очень близком контакте со смертью, мыслилась лишь при помощи неукоснительно соблюдаемых ритуалов, регламентирующих значительную часть жизни древних людей.

Поэтому погребальный обряд становился не просто гигиенической процедурой, сопровождаемой набором формальных действий, а наполнялся глубоким сакральным смыслом.