Журнал "Вокруг Света" №7 за 1998 год

Жаль, что подобные складки не видели Кук, отец и сын Форстеры. В начале XX века складчатость в одном из шельфовых ледников в районе Земли Адели отметил австралийский геолог Дуглас Моусон. Складки самой разнообразной формы встречаются и в глетчерных льдах, нашпигованных порой обломками скальных, полускальных и рыхлых пород, а также пузырьками воздуха прошлых эпох. Но еще ни один натуралист, географ или геолог не зафиксировал складки во льдах морского, озерного или речного происхождения.

Глядя на складчатую «белую землю» ледника Васнецова и его детище — новое Изумрудное озеро, мне уже было несложно дать трактовку термина «суша». Для меня, как и для юного Ведидея, суша — это участок земной поверхности, не залитый водами морей, океанов, озер, рек и болот, а также их льдами в холодный период года. И я вполне разделяю точку зрения юного полинезийца, что ледники есть белая земля, сложенная льдами снежных надувов, снежников и ледников.

Для русского гидрогеолога Нестора Толстихина все эти льды являются не только «твердой фазой воды», но и «льдистыми горными породами». Так что Ведидей и Н. Толстихин воспринимали глетчерный лед как горную породу, слагающую сушу, хотя болаболец никогда не ходил в школу, а Нестор Иванович был доктором геолого-минералогичсских наук и знал толк в горных породах...

Владимир Шматков / фото автора

2001 и дальше: «Несколько наставлений человечеству», или об энергии конечной и вечной

Эта встреча была просто подарком судьбы. Летом прошлого года я провел несколько дней в Калифорнии, в Стэнфордском университете — там отмечалось двадцатилетие Профессиональных издательских курсов, выпускником которых посчастливилось быть и мне. В ту пору рубрика «2001 и дальше» была уже задумана и спланирована, в Москве я участвовал в съемках телепрограммы «Очевидное — невероятное. XXI век», готовил к выпуску новую книжную серию «История XXI века» — словом, занимался тем, что в последние годы составляет немалую часть моих литературных и журналистских забот: исследованием ближайшего будущего. Понятно, что и в поездке размышлял об этом же и собирал интересующие, меня материалы.

Я много раз бывал в Северной Калифорнии, немало поездил по ней, тем не менее сел в автобус и поехал со всей юбилейной компанией на экскурсию по Сан-Франциско и его окрестностям: глупо не побывать лишний раз на мосту «Золотые ворота», грешно не посетить очаровательный городок Сосалито, что от Сан-Франциско буквально напротив — через залив.

И вот выхожу я на набережной Сосадлито из автобуса, озираюсь, размышляя, куда направиться на этот раз, а у дверей стоит водитель, который нас сюда привез, —  пожилой смуглый человек, похоже, персидских кровей.

— Вы  тут  все издатели? — спрашивает он  меня, улыбаясь до ушей.

— Издатели, — отвечаю я.

— Значит, книжки издаете?

— Выходит, что так.

— Вот и я книжку написал, тоже издать хочу — говорит водитель, озирая меня все той же белозубой улыбкой, широченной,  как пролет «Золотых ворот».

— И как называется? — рассеянно спросил я, беззлобно размышляя, как бы побыстрее оторваться от разговорчивого оператора (водители автобусов и машинисты электропоездов в Америке называются именно так).

— О, название у нее хорошее, — сияет водитель. — «Несколько наставлений человечеству перед концом света».

Фигурально выражаясь, я так и сел. Надо же — писать в Москве о настроениях «фан де сьекль», конца века, и нарваться на своего потенциального героя за десять тысяч километров, на безмятежной набережной крохотного калифорнийского городка!

Я выбросил из головы мысли о прогулке по Сосалито и спросил:

— Неужели конец света столь близок, что пора уже готовить к нему человечество?

— Близок, брат, ох, как близок, — ответствовал оператор, продолжая слепить меня зубами. Видимо, мой интерес к его творению автобусному писателю  понравился,   и  до  конца разговора он называл меня «братом».

—  Вот я езжу на автобусе, жгу горючку, и все, кто за рулем, это же миллионы людей по всему миру, тоже жгут горючку, а горючка, если ты не знаешь, брат, — она из нефти делается, нефти же осталось очень мало, вот кончится нефть, не на чем будет ездить, нечем дома обогревать, и все — конец человечеству. В моей книге как раз об этом и говорится.

— Большая книга получилась? — поинтересовался я.

— Большая, маленькая, какая разница, брат, главное — успеть человечеству наставления дать, а то никто ничего не понимает, все только горючку жгут.

Выяснилось, что наставника человечества зовут Бехбуд, что он действительно перс, родился и половину жизни прожил в Иране («Нет, не в Тегеране, брат, — в Бафке, это такой маленький город, деревня совсем»), в Америке уже восемнадцать лет и все эти годы за рулем — «столько горючки сжег, что просто страшно подумать».

— В чем же заключаются наставления перед концом света? — спросил я.