Журнал "Вокруг Света" №7 за 1998 год

— Неужели ты можешь сочувствовать? — с надеждой спросил юноша, вглядываясь в жидкость, будто мог рассмотреть проявление чувств.

«Я? Это насмешка». — Жидкость выровнялась, и тонкие, похожие на цинковые прямоугольные листы стали отделяться, как от слоеного пирога, и сворачиваться в рулоны. Поди, разберись в ее реакции! То ли обида, то ли пренебрежение к представителю человечества, не вызвавшего доверия.

Так привычен образ реки на Новой Земле; да и на Земле, говорят, вид текущей прозрачной воды притягателен, романтичен. А здесь...

— Ты можешь оживить машину? — резко бросил он и замер.

«Могу. Не сделаю».

Тедд почувствовал себя беспомощным и обманутым. Закипала обида, и он не собирался ее гасить.

— Тогда нам стоит задержаться для полного и пристального изучения планеты, — крикнул Тедд. — Но люди настойчивы, имей в виду! Мы поднимемся к твоему истоку и...

Река вспучилась! «Уходите!»

Требование и угроза выплеснулись в одно слово. Вдруг заработал мотор коннара.

Обретя транспорт, Тедд осмелел и решился на последнюю попытку:

— А звукокоридор у тебя, правда, есть? Покажи, я не верю!

Густая сеть тончайших каналов, похожая на кровеносную систему, побежала по поверхности. Тедд, наклонившись, прокричал:

— Трини, Грег. квадрат 9А-М. Ко мне! Осторожно — ре... Два коннара на предельной скорости мчались к реке, и

ребята встревоженно обсуждали возникший ниоткуда и позвавший их отчаянный голос друга.

На обзорных экранах машин они одновременно увидели взмахивающие руку и ногу Тедда.

Будто плавал в реке человек...

Николай Беретенников

Были-небыли: Гызыл-илан

…Уже восьмой час, как наш буровой отряд топает по степи. Задание у нас не из простых: выяснить гидрогеологическую ситуацию этого района в степном Азербайджане и составить карту грунтовых вод. Слева — это видно на аэрофотосъемке — протянулась обширная заболоченная местность. Стараемся обходить ее, опасаясь комарья.

Тонкий спиральный бур с трудом вгрызается в верхний пласт плотной глины. Ощущение такое, будто земле не хочется открывать человеку свои тайны. После глины идет песчаный водоносный слой. Пройдены очередные пять метров, описан разрез, замерен уровень воды. Минут пять отдыхаем, затем укладываем пробы грунта и воды в рюкзак — и снова в путь. Очередная скважина — через километр по сетке.

Муганская степь будто пылает. Идти по такой жаре с грузом очень тяжело. Рубашка давно взмокла. Язык как чугунный, слово трудно вымолвить. Работа кажется рутинной и унылой. Да еще эти злосчастные колючки! Такие густые, что местами приходится продираться через их заросли. Иглы сантиметров в пять длиной. «И за что только так любят их верблюды?», — невольно приходит в голову.

— Сергей Петрович, скоро арык, — через силу выдыхая, напоминаю я бурмастеру. — Мостка никакого нет, будем вброд переходить. Там и отдохнем.

Тот кивнул: дескать, знаю. Внезапно метрах в двадцати из-под куста тамариска выскочил серый заяц и стремглав кинулся от нас!

— Ах, косой плут! Зря ты ружье сложил, — сокрушался бурмастер. — Вечером бы лапшу со свежей зайчатинкой...

Вдали сквозь поредевшие камыши заблестела светлая ленточка арыка. Ноги сами ускорили шаг. Вода!

Я живо скинул ботинки, сбросил потную рубашку, брюки и — в него. Как приятно холодит вода уставшие ноги, будто гладит...

— Гляди, гляди! — закричал Сергей Петрович.

Справа по течению, держась противоположного берега, грациозно изгибаясь, плыла маленькая гадюка. Я, как ошпаренный, выскочил на берег.

— Да она в воде на человека не нападает, — засмеялся бурмастер, — смело мог бы плескаться. Скорей всего за рыбешкой охотилась.

Я, конечно, знал, что в воде сухопутные змеи безопасны, но сработал рефлекс.

Наконец перешли арык и в метрах пятидесяти от него заложили скважину. Как назло, куда-то подевались топографы... Обычно молодой техник-топограф Рагим и рабочий Нури отстают почти на километр. Во время бурения скважины они нагоняют нас и наносят на карту очередную рабочую точку. А здесь — мы уже заканчивали последний метр, но их все не было. Уж не случилось ли чего?

В этот момент из-за камышей показались Рагим и Нури. Наконец! Они что-то кричали.

— Переходите здесь, ребята! — замахал я им и побежал навстречу.

Рагим прямо в сапогах плюхнулся в арык и, увязая в иле. пошел ко мне. Он был бледен, губы его дрожали.

— Что с тобой? — удивленно спросил я. — Испугался?

Рагим неплохо говорил по-русски, но когда волновался, начинал путаться и даже заикаться.

— Понимаешь,   хотел,   где густой камыш перейти, думал, быстрей придем. Однако большой  болото.   И  вдруг слышу: барашка кричит. Я смотрю кругом — барашка нет. Нури говорит, что это змея такой, барашков приманивает.   Мы сильно испугались.

— Да-да, — подтвердил Нури, — это, начальник, «гызыл план» был.

— То есть по-русски «золотая змея»? — недоверчиво протянул я. — И ты что, видел ее?

— Я не видел, и никто в нашем селении не видел. Но аксакалы верно говорят, что тут гызыл план живет. Значит, видели.

Змея, которая блеет и поедает ягнят! Что за чушь! А может, старинное поверье? Но откуда блеяние?