Журнал "Вокруг Света" №8 за 1997 год

Около четырех часов пополудни мужчины шли к себе в хижину и проводили остаток вечера в окружении домочадцев. Раз в неделю в деревне устраивались танцы, в основном для детей и подростков, готовящихся стать воинами. Разогревая себя громкими гортанными криками и ударами в тамтам, мальчишки вставали в круг, потом по очереди входили в него и прыгали на одном месте — с каждым разом все выше и выше. Прочие жители деревни образовывали большой круг, кричали, перекрывая дробь барабана, и хлопали в ладоши. В отблесках костров все это зрелище обретало таинственный, мистический смысл. Однако, надо заметить, это был не чисто эльмольский танец, такой ритуал существует практически у всех племен нилотов. Так, по традиции, молодые воины показывают свою ловкость и храбрость. Мы приняли участие в нескольких раундах прыжков — занятие не из легких, но впечатление незабываемое. В ответ на следующий день мы обучили детвору племени нашей детской песенке «Чунга-Чанга».

В одной из бесед с вождем мы спросили его, отчего племя эльмоло не хочет вновь обзавестись скотом, коль скоро охота на традиционную дичь запрещена. Леонардо помедлил с ответом. А когда заговорил, мы удивились. Он рассказал, что в этих районах до сих пор племена отбивают друг у друга скот и в этих набегах иногда гибнет много пастухов-воинов. «Нас и так мало, зачем нам еще эти войны, — говорил Леонардо. — К тому же войны сейчас не те, что раньше. Мы — народ честный, сражаемся копьями, а вот племя борана — те стреляют из автоматов. Нет уж, — закончил вождь, — пусть дерутся те, кого много. А мы, люди эльмоло, будем ловить рыбу и смотреть на них со стороны».

Конечно, мы знали, что племена нилотов испокон веков враждовали друг с другом, ходили в рейды и отбивали скот. Воины, вернувшиеся из рейда со щитом, то есть со скотом, считались мужественными и сильными. Чем больше скота ты отбил, — тем больше твоя слава, а чем больше твое стадо, — тем ты богаче. Ведь численность скота в этих районах — главное мерило достатка. Но вот предположить, что практика подобных рейдов сохранилась до сих пор, до конца двадцатого века, действительно было трудно. Впрочем, глядя на то, как живет племя эльмоло, практически натуральным хозяйством, мы почти поверили в рассказ вождя.

Опять на севере. Борана — разбойники?

Покинув гостеприимное племя и тепло простившись со всеми обитателями деревни, мы провели еще неделю, колеся в районе озера и посещая деревни других племен. И из разговоров с местными жителями из племен туркана, самбуру, рендиле мы окончательно поняли, что набеги на скот действительно до сих пор имеют место. Один пожилой самбуру, которому мы лечили огромную язву на ступне, рассказал, что недавно у него было несколько тысяч голов скота (по западным меркам, он был прямо-таки миллионером), но пришли разбойники борана, убили его сыновей и увели почти весь скот.

— И ничего нельзя было поделать? — удивились мы.

— Нет, ведь у них автоматы Калашникова, — ответил миллионер, — а мои сыновья — честные воины.

— Но почему же их не ловят кенийские власти? Старик безнадежно махнул рукой.

— Там граница, — пояснил он, — ушли — и пропали.

Самбуру имел в виду границу Кении с Сомали и Эфиопией. В этих странах очень напряженная обстановка, часты вооруженные конфликты. Именно оттуда пограничные племена, в частности, борана, достают оружие.

«Разбойники борана» — много раз мы слышали эти нелестные слова. Но могли ли подумать, что через месяц с небольшим нам удастся столкнуться с представителями этого племени!

Случилось это под конец экспедиции, когда мы, побывав в соседних странах, вновь вернулись в Кению. У нас еще оставалось время до отлета, но отель в Найроби позволить себе мы не могли. Даже несмотря на то, что к этому моменту нас покинул Алексей Павлов и мы с Анатолием остались вдвоем. Подумав, мы решили вернуться на север Кении, но не к озеру Туркана, а восточнее, и познакомиться с кушитскими племенами, проживающими на самой границе с Эфиопией.