Журнал "Вокруг Света" №8 за 1998 год

Мумию посадили на специальное возвышение. Хранитель мумии стал с одной стороны, а другой старик — с противоположной. Так они и стояли, как почетный караул все время, пока мы снимали.

Четыре   часа   ходьбы  до Помо, четыре часа там, четыре часа обратно да все по жаре...  Мы думали, что, вернувшись «домой», в деревню Миагему, сразу завалимся спать.

Не тут-то было.

Деревня была в необычайном возбуждении. Папуасы, потрясая копьями, танцевали и пели около входа. Группа детей шумно возилась за оградой. Женщины, ни на секунду не замолкая, что-то обсуждали.

— Война! — встретил нас горячим шепотом Миша.

У меня замерло сердце. Воочию увидеть, как воюют в Папуа — Новой Гвинее... Но ведь для наших друзей-папуасов это реальное испытание, и могут быть жертвы... Да и мы сами подвергаемся опасности...

— Джон утверждает, что они нас не тронут, — словно догадавшись, о чем я думаю, сказал Миша.

— Не война, а битва, — поправил я и себя, и своих товарищей.

В состоянии войны два враждующих клана дани (или дани и соседние племена, например, ял и) могут находиться несколько лет и даже десятилетий. Это не мешает их «мирному сосуществованию». Люди из враждующих лагерей могут встречаться в лесу и даже иногда ходить друг к другу в гости -во время, свободное от боевых действий.

— Есть две основных формы ведения  войны, — решил  я  объяснить Мише и Анджею ситуацию, в которой мы так неожиданно оказались, — набеги и битвы... Набег — это короткий необъявленный поход с целью убить человека у противника или, во всяком случае, украсть свинью.

— Равноценная  замена,  ничего не скажешь, — пробормотал Кричман.

— А битва, —  продолжал  я.  — Битва... она и есть битва. Я, честно сказать,   никогда  не  видел.   В любом случае мы должны подготовить аппаратуру к съемкам...

— А из-за чего возникают войны? — спросил Анджей. — Места им, что ли, не хватает?

— Иногда из-за места, — кивнул я, — когда одно племя разбивает огороды на нейтральной территории. Но чаще дани воюют из-за привидений...

Миша и Анджей переглянулись.

— Да,  из-за  привидений,    подтвердил я. — Если человек погиб на войне, у него  появляется неприкаянное привидение. Бродит ночью по деревне, бьет посуду...

— Как незахороненный покойник, — сказал Анджей.

— Ну, вроде того. Только чтобы привидение  перестало  портить живым людям нервы,  нужно не только покойника  захоронить. Нужно произвести нового покойника — убить врага. Но и у того появится неотомщенное привидение и будет бродить уже по вражеской деревне, требуя ответной жертвы...

— Привидение  на  привидение, человека на человека,  — прокомментировал   Кричман.  —   Но так может продолжаться бесконечно...

— Иногда это и продолжается десятилетиями, — подтвердил я. — Кланы могут редко сходиться  на битву, но они всегда помнят о такой возможности.

Взгляд мой упал на порог нашей хижины — там валялся номер журнала.

— Ага, нашелся! — обрадовался я. — Подкинули, — сообщил Кричман, — там страница вырвана.

Я быстро открыл номер. Была вырвана страница с фотографией местного парня. Я вспомнил его имя — Гон Аа.

Клич йокоика, кукующего голубя, разнесся над долиной рано-рано утром. Ребята еще спали. Я вылез из-под москитной сетки, выполз из хижины...

Снова тот же звук — резкий, пронзительный крик. Мурашки по коже.

Это кричит не голубь. Это кричит человек, подражающий голосу птицы. Этот клич — вестник войны. Этот клич сообщает, где произойдет битва и где будет проходить линия фронта.

Солнце еще только начало разгонять ночную мглу. По деревне уже бродили папуасы с решительными выражениями лиц. С решительными выражениями и с... И с великолепными военными узорами!

Очень важно при подготовке к битве нарисовать на лице правильный боевой узор. Самый подходящий сегодня цвет красный. Цвет войны и агрессии. Замысловатые знаки на лбу, щеках, носу...

Все новые папуасы — раскрашенные и нет, уже обвешанные оружием и пестрыми боевыми перьями и еще нет — выходили из хижин.

Вот трое уже наряженных к бою папуасов устроили прямо у входа в мужскую хижину страстный ритуальный танец...

Вот на противоположном краю деревни кто-то запел боевую песню...

Озабоченно прошел папуас, изрыгая какие-то резкие уверенные команды. За ним бежал целый выводок детишек.

— Пацанов-то куда? — раздался сзади голос Миши. — Тоже  на войну.

Я  обернулся. Вся наша команда уже выползла из хижины. Саша выволакивал аппаратуру, сегодня нам предстояло много работы. Анджей и Миша во все глаза наблюдали за праздничными сборами. Это и впрямь было похоже на праздник — яркий, красочный, веселый. В жестах и криках папуасов слышалось радостное возбуждение.

На нас никто не обращал внимания. Все были заняты своим делом.

Подошел Джон, сказал, что если мы хотим сделать хорошую съемку, имеет смысл уже выдвигаться на поле битвы.

— И занимать места в первом ряду, — добавил я. — Давайте, мужики, готовим технику... Присоединяйтесь к Саше.

Нами овладело то же самое радостное возбуждение, что и у готовящихся к битве дани. Кричман бормотал себе под нос, что он теперь военный корреспондент.