Журнал "Вокруг Света" №9 за 1998 год

Бретань, Нормандия, Па-де-Кале — выбор был не слишком большой. Прежде всего: при высадке в Бретани союзники оказывались на окраине Европы и не создавали непосредственной угрозы стратегически важным — экономически и политически — центрам, и в частности Парижу, что явно снижало эффективность операции. Кроме того, Бретань наиболее удалена от Англии и, следовательно, возникало много опасных неудобств, в частности, делало корабли конвоя более уязвимыми для подводных лодок немцев, расположенных в Бискайском заливе и Бресте.

Остается Па-де-Кале и Нормандия.

Преимущества высадки в Па-де-Кале заключались в наименьшем расстоянии, но разница была не так уж и велика, значит, это условие не могло быть решающим.

В остальном все указывало на Нормандию:

— главное: здесь не было таких мощных оборонительных сооружений, как в Па-де-Кале (они были во много раз слабее и построены только на 18 процентов). И хотя все 50 миль песчаного берега между Гавром и Шербуром были защищены бетонированными укреплениями и бетонными дотами, но оборона не имела необходимой глубины, обеспечивающей ее устойчивость и сопротивляемость;

— немцы не сосредоточили здесь крупных сил для непосредственной защиты побережья;

— побережье лучше защищено от штормовых ветров, что облегало и ускоряло высадку десанта;

— место высадки более удалено от Германии и. следовательно, от истребительной авиации люфтваффе;

— местность благоприятствовала быстрому развертыванию сил и была достаточно удалена от основных сил противника;

— имелись порты, которые можно было изолировать и захватить в самом начале операции, что резко ускорило бы переброску войск и  наращивание сил на плацдарме;

— в сравнении с Бретанью место высадки было достаточно удалено от Бискайского залива и Бреста, и немцы могли не успеть массированно использовать подводные лодки против десанта;

— от места высадки путь к Парижу был намного короче, и, следовательно, при удачном развитии событий союзники быстрее могли его захватить, что должно было ускорить крушение третьего рейха.

На предполагаемое место высадки недвусмысленно указывали и методичные опустошительные трехмесячные бомбежки железных дорог и мостов в Нормандии, отсекающие побережье от мест дислокации войск вермахта. Причем интенсивность бомбардировок и колоссальные потери, которые несла авиация союзников, были бы непозволительной роскошью, если бы это были отвлекающие операции.

В конце марта Гитлер, изучивший кстати Клаузевица и Мольтке, прочитавший все труды Шлиффена, пришел к выводу, что главным районом вторжения станет Нормандия. «Следите за Нормандией», — постоянно предупреждал он генералов и приказал в течение последующих нескольких недель перебросить значительные средства усиления в район между Сеной и Луарой. Однако обычно дисциплинированные Рундштедт и его генералы сосредоточили главный костяк немецких сил к северу от Сены между Гавром и Дюнкерком, то есть следили скорее за Па-де-Кале, чем за Нормандией.

66 тысяч тонн бомб, сброшенных союзниками в течение трех месяцев на железнодорожные коммуникации в 93 важнейших центрах на подступах к Нормандии, создали «железнодорожную пустыню» вокруг германских войск в районе высадки, но Рундштедт продолжал следить за Па-де-Кале и настаивал на том, что вес эти бомбежки союзники проводят для отвода глаз и их главная цель Па-де-Кале.

Рундштедт медлит

17 июня, по настоянию Рундштедта, было проведено совещание в Марживале, но Рундштедту и Роммелю не удалось убедить Гитлера отвести войска в глубь континента. А после отъезда фельдмаршалов происходит странное событие: сбившаяся с курса на Лондон Фау-1 упала на бункер, но фюрер не пострадал.

29 июня Рундштедт и Роммель обратились к Гитлеру с предложением реально оценить создавшееся положение и положить конец войне, но впоследствии выясняется, что Роммель участвовал в заговоре против Гитлера...

В 15-й армии имелись резервы, но только через 6 недель Рундштедт выделит их в помощь 7-й армии. Однако время будет потеряно.

30 июня Кейтель, пытаясь выяснить обстановку, спросил: «Что будем делать?», на что последовал экстравагантный ответ Рундштедта: «Заключать мир, дурачье! Что еще вы способны сделать?!»

На другой день Рундштедт был сменен фельдмаршалом фон Клюге.

Но вот еще одно удивительное обстоятельство: до двадцатых чисел июля союзники не предпринимали активных действий. Как потом выяснилось, в Вашингтоне и Лондоне ожидали вестей из Берлина...

17 июля 1944 года самолет союзников атаковал штабную машину, и идол немецких масс, самый популярный из всех военачальников знаменитый фельдмаршал Роммель был тяжело ранен.

20 июля 1944 года в ставке Гитлера взорвалась мощная бомба, подложенная полковником Штауфенбергом, но фюрер был лишь контужен.

«Этот патологический лжец, — воскликнул Роммель, когда в беседе со Шпейделем упомянул Гитлера, окончательно сошел с ума. Он обрушит свой садизм на участников заговора 20 июля, и этим дело не кончится».