Журнал «Вокруг Света» №03 за 1979 год

— Я думала, ты вот-вот позвонишь, и мы пойдем в полицию.

— Видишь ли, я нарочно заехал домой, чтобы просить тебя: никуда не выходи. Запри все окна и двери и не впускай никого. Я еду на работу.

— Джим, но я же хочу помочь тебе. А если буду сидеть тут, как в клетке...

— То я не буду за тебя беспокоиться, — закончил Пенн и, взяв ее руку, затянутую в перчатку, притянул к себе. — Пока я уверен, что ты в безопасности... — И замолчал, как завороженный глядя на руку Бев,

На тыльной стороне белой перчатки неясно проступал чернильный отпечаток заглавной буквы Р.

Напряженное молчание длилось секунду, и потом Пенн жалко рассмеялся. Он готов был заподозрить собственную жену. Вот куда завело его разыгравшееся воображение.

— Мы в расчете, Бев, — хрипло сказал он, — за сегодняшний полдень.

— Ничего удивительного, — ответила она, — мы просто одинаково сходим с ума. Но разве не такими же буквами были напечатаны письма?

— Похоже, что такими же.

— Тогда где я могла запачкаться? — Бев нахмурилась, пытаясь вспомнить. — Собираясь в клуб, я надела эти перчатки. Совершенно новые. Погоди, что дальше... Сижу в клубной гостиной, меня зовут к телефону, я разговариваю с Вейном Александером... и теряю сознание. Что было потом, не помню. Очнулась на диване в кабинете управляющего. Если только я не задела рукой о какое-нибудь только что вывешенное объявление...

— Отпадает, — сказал Пенн. И объяснил: — Тогда отпечаток был бы зеркальным. А на твоей перчатке буква отпечатана как полагается. Значит, ты имела дело с литерой из шрифта. Если бы это произошло до твоего обморока, ты наверняка заметила бы, а раз для тебя это новость, значит, все произошло, когда ты была без сознания. — Он взял Бев под руку и подвел к дивану. — Ложись и постарайся вспомнить, как ты тогда лежала, когда пришла в себя там, в клубе.

Бев покорно легла, бормоча:

— Нет, не могу вспомнить.

— Неважно, — перебил Пенн н, хмурясь, наклонился над ней. — Теперь предположим, что одна из литер, литера Р, например, выпала из коробки и затерялась. Она могла лежать на ковре рядом с диваном или застрять среди диванных подушек. И ты могла прижаться рукой к штампу.

— Понимаю. Но ты можешь объяснить, каким образом в кабинете заведующего клубом очутился детский печатный набор?

— Я-то не могу, — процедил Пенн. — А вот управляющий, надеюсь, сможет. Ну, мне пора.

Шоли, обеспокоенно глядя на лифт, нетерпеливо расхаживал по коридору. Наконец дверцы лифта раздвинулись, и из кабинки вышел Пенн.

— Вы ползаете как черепаха, — укоризненно проворчал Шоли, — я успел подумать невесть что.

— Вы чересчур впечатлительны, — ответил Пенн. — А где все, у Коновера?

— Ждут. И увидите, что они сейчас с вами сделают.

Сопровождаемый Шоли, Пенн пересек пустую приемную и вошел в просторный кабинет вице-президента фирмы. При его появлении большинство вздохнуло с облегчением, но кое-кто раздраженно.

Пенн садиться не стал.

— Я хотел бы извиниться, что заставил вас так долго ждать. Приехать раньше я просто не мог.

— Не будете ли вы так добры изложить причину, из-за которой собрали нас в столь поздний час? — начал Коновер. — У всех у нас есть семьи.

— У меня тоже, — ответил Пенн. — Вчера я был настолько глуп, что позволил копаться в моей частной жизни. Сегодня я хочу, чтобы вы все знали, что прямо отсюда я отправлюсь в полицию, то есть сделаю наконец то, что надо было сделать с самого начала.

Все обеспокоенно зашевелились. Коновер умиротворенно проворковал:

— Ну-ну, Джим, я понимаю, в каком напряжении вы находитесь, но зачем же входить в такой раж? Мы обязаны блюсти интересы фирмы.

— Блюдя эти интересы, я позволил запятнать свое имя и ежесекундно

рискую жизнью. Сегодня вечером я чудом остался в живых, но была убита одна женщина. Этого можно было избежать, если бы мы поступили как разумные люди, а не как стадо испуганных баранов.

Бму показалось, что на некоторых лицах он читает одобрение, но Коновер резко возразил:

— Власть — это прежде всего чувство ответственности. Руководители нашего ранга не имеют права действовать исключительно в собственных интересах. Мы все вынуждены нести этот крест.

Пенн наклонился к нему:

— «Вулкан» может требовать от меня одного — честно трудиться и честно жить. Все остальное — мое личное дело. — Он быстро пересек кабинет и остановился перед Коновером. — А теперь я хотел бы, чтобы вы вернули мою частную корреспонденцию.

— Должен ли я понять вас так, что вы отказываетесь от должности?

— После того как мое имя будет очищено от подозрений, вы получите от меня официальное заявление. — Пенн перевел дыхание. — Если только вы не намерены кое-что переменять у себя.

— Переменить? Что именно? — спросил Коновер и сузил глаза.

— Отношение к нам и к тому, что мы делаем, восстановить доверие. Все началось с подслушанного телефонного разговора. Меня не интересует, насколько такая практика распространена, я знаю только одно — этому нет оправдания. Если мне не доверяют, пусть увольняют. Но шпионить за собой я не позволю.

Коновер возразил:

— Но мы вынуждены обеспечивать секретность.