Журнал «Вокруг Света» №03 за 1985 год

Мы вылили воду и вытерли вашгерды. Я собрал за час крошечную кучку золотой пыли — примерно на доллар. И понял, что самый простой способ добыть золото на Клондайке — просто купить его.

Мы бросили лопаты в багажник и поехали вдоль ручья по дороге, что петляла между громадных куч щебня и камней. Лужи с позеленевшей водой придавали долине унылый вид. Посередине глубокой траншеи, тянувшейся на много миль, стояла недвижная громада величиной с трехэтажный дом.

— Я работал на этой драге двадцать лет,— сказал Свен.

От драги несло сыростью и ржавчиной, а лесенка, ведущая в трюм, придавала ей сходство с заброшенным пиратским кораблем. Это ощущение не было случайным — золота, которое прошло через ее решета, наверняка хватило бы, чтобы нагрузить целую флотилию испанских галеонов.

Владелец этой машины не карабкался через обледеневшие крутые перевалы, не строгал сырую картошку, спасаясь от цинги, как первые старатели. Этот самый могущественный из королей Клондайка не прославился «подвигами» легендарных добытчиков времен «золотой лихорадки»: купанием в шампанском, как Билл Свифтуотер, обедами на золотых тарелках, как Большой Алек. Он не выбрасывал в запое самородки из окна, как здешний первооткрыватель Джордж Кармэк, хотя и имел золота несравненно больше. Ему не нужно было спешить, чтобы застолбить лучший участок.

Он пришел тогда, когда другие уже уходили, а столица Клондайка Доусон съежилась до размеров захолустного поселка. Он просто скупил большинство участков и завез на них плавучие фабрики золота, как делал до этого на приисках Аляски и Калифорнии. Звали его Гуггенхейм, и лишь в одном он был похож на прежних старателей: в момент, когда добыча переставала окупаться, просто переходил в другое место, не оглядываясь на брошенное имущество. Потому груды металлолома и доныне ржавеют в песках.

Потом мы снова пошли по отвалам. На бесконечных скоплениях голых гладких камней, ила и щебня за полвека не выросло ни травинки. Стальные щупальца драги разодрали чрево земли, размололи вечномерзлую почву, просеяли, промыли водой, а потом ртутью, которая растворила до последней пылинки желтый металл. Когда же проглоченные чудовищем куски земли изверглись обратно, каждый из них убыл на несколько граммов, но из-за них-то все это и затевалось. Соединенное и переплавленное в бруски, золото ушло в утробы банков на юге. И эти граммы были не единственным, что потеряла земля. Среди мертвой пустой породы затерялся тот тонкий слой почвы, которая образуется на севере тысячелетиями. Исчезли опавшая хвоя, семена растений, сухая трава.

Остался только глубокий шрам на лице земли, а рядом — несколько чудаков, которые в притоках Клондайка пытаются найти новые золотые россыпи.

Приз Клондайка

Ежегодно 17 августа весь Юкон празднует день, когда старый Пустомеля Кармэк — первооткрыватель здешнего золота — забил в землю первый заявочный столб и выставил в салуне выпивку всем желающим.

Я готовился к традиционному соревнованию в память Великого похода — пришествия тысяч искателей счастья на Юкон. Каждый участник должен был сделать из припасенных заранее бревен плот, сплавиться на нем по Юкону, пристать в Доусоне, застолбить участок и поторопиться к финишу, чтобы успеть сделать заявку. Меня манила не столь слава, сколь выигрыш в двадцать долларов, поскольку юконские цены сильно истощили мой карман. Как старый гребец, я умел работать веслом и рассчитывал, поднажав, вырваться вперед. В основном же я надеялся на местные нравы и праздничную атмосферу: еще до полудня остальные претенденты должны быть уже крепко под мухой.

Возле колесного парохода «Кено», навеки ставшего на якорь плавучего музея, стоял вертолет. Туристы прохаживались около деревянного театра, где, как в лучшие времена, каждый вечер буйно шумело кабаре, осматривали покосившиеся, осевшие дома, разглядывали полустертые вывески, предлагавшие ружья, амуницию и скобяные изделия.

Большинство старых громадных деревянных домов пустует: город, отболев «лихорадкой», снимался с места целыми кварталами. Воспрепятствовать упадку некогда сорокатысячного города не смог бы даже такой предприимчивый человек, как Джо Ладю — прошлое Доусона и его легенда. Но навар с «романтики» он сумел бы получить.