Журнал «Вокруг Света» №06 за 1985 год

Нетвердо держась на ногах, Габриэль поплелся к хижине. Было слышно, как он громко спорит там о чем-то. Вышел разодетый, в туфлях с белой окантовкой и костюме из магазина готового платья, что должно было показать — он, Габриэль Пайс, считает себя «ладино», индейцем, покинувшим свою общину и причисляющим себя к белым. В одной руке он нес керосиновую лампу, в другой — небольшую, пестро раскрашенную доску, на которой стояла тарелка с нарезанной папайей и красными плодами кактуса, бутылка и две рюмки.

— Матабурро,— сказал он с улыбкой и дрожанием головы показал, какой крепости этот напиток.— Или лучше пиво?

От пива Роблес отказался: «матабурро» значит «убийца ослов», но он вполне рассчитывал на свои силы. Устроились на пустых канистрах. Пайс церемонным жестом поставил доску между ними. Роста он был невысокого, но широкоплечий, атлетического сложения, в его движениях ощущалось внутреннее достоинство. Понятно, почему он понравился мадам Раух, когда пришел к ней трезвым. Да, но как он попал в отель?

— Меня просили передать тебе, что завтра в семь утра начало съемок.— Роблес старался подбирать слова попроще.— Министр хочет закончить все пораньше, чтобы успеть в министерство, понимаешь? А нам надо еще порепетировать.

— И поэтому вы, доктор, приехали ко мне?

— Я ведь тоже играю в фильме, как и ты.

Приезд Роблеса явно польстил Пайсу. Разлив «ослоубийцу» по рюмкам, он протянул одну Роблесу, держа ее в обеих руках, чтобы не расплескать:

— Салют! За красивый фильм!

Ром «матабурро» огнем обжигал горло. Пайс снова налил. Движения у него при этом были точные, размеренные, будто он соблюдал некий ритуал.

— Мой младший брат... ему плохо,— проговорил он вдруг.— А доктора к нам сюда не заглядывают. Вы его не посмотрите? Пожалуйста!

Роблес объяснил ему, что он не врач, а экономист. Этого Пайс не понял: он принял его за врача, который между делом занимается чем-то еще, потому что основная профессия плохо кормит. «Доктор», только это он и понимал, а «экономика» или «медико» до него не доходило. Роблес написал на листочке из блокнота адрес врача, который лечил бедняков, потом смял "ее, бросил на землю: Пайс не умеет читать...

— Бери брата, я вас отвезу.

Мог ли Пайс оказаться шпиком? В принципе это не исключено, И здесь, в бедняцких кварталах, на ничейной земле, где, в сущности, нет действенного полицейского контроля, шпики все же есть. Но станет ли полиция возиться с индейцем, который не сумеет толком понять полученный приказ, не сумеет написать отчет, зато не прочь выпить?

Такси медленно ехало по шоссе по направлению к городу. Мальчик на коленях Пайса перестал плакать, затих.

— Это хороший доктор, Габриэль, лучше, чем я. И если у тебя нет денег...

— У меня есть! Женщина из фильма дала мне двадцать кетцалей.

— Как ты к ней попал?

— Простите, доктор? Я не понял.

— Отель «Майя Эксельсьор». Кто тебе сказал, что там, в фильме, нужны люди?

— Фелисита мне сказала.

— Кто это?

— Моя девушка. Нам крепко повезло, и мы сможем скоро пожениться. Фелисита много зарабатывает, два кетцаля в день. Она в «Майя Эксельсьоре» кровати застилает.

Выяснилось, что он уже дважды снимался в кино. В прошлом году французская киногруппа снимала его в наряде касика на фоне руин Киригуа, предварительно загримировав под пожилого человека. А прошедшим летом приезжали люди из Голливуда, снимали его почти что обнаженным, намазав тело каким-то пахучим маслом и воткнув в волосы зеленые перья. Ему пришлось разучить сложнейший ритуальный танец и участвовать в драке с белыми артистами... Роблесу смутно вспомнились отчеты об этом фильме. Что-то вроде исторического спектакля о завоевании Гватемалы испанцами.

— Спасибо, доктор,— сказал Пайс, когда они подъехали к клинике.— Вы ко мне еще приедете? И мы еще с вами выпьем, ладно? Приедете?

— Конечно! Пока ты не станешь кинозвездой и тебе не поставят личного телефона, Габриэль, за тобой кто-нибудь из нас да приедет...

Габриэль Пайс отпадает. Остается один Марселино Торрес.

Сейчас в домике Торреса горел свет. Выключив мотор, Виктор Роблес не вышел сразу из машины, а закурил сигарету, как бы желая сосредоточиться, успокоить нервы.

Долговязый парень открыл Роблесу дверь, будто наблюдал за такси и видел, что к нему поднимается поздний гость.

— Марселино? — спросил Роблес, потому что в отличие от Пайса этого исполнителя прежде не видел.

Торрес пропустил его в тесную прихожую. Пахло рисом и бобами; из жилой комнаты доносились обрывки футбольного телерепортажа.

— Хорошо, сеньор Роблес. Значит, завтра в семь, я понял... Что-нибудь еще?

— Я приезжал уже раньше, ты куда-то уходил?

— Это мое дело,— ответил Торрес так резко, будто задели больное место.

Он был метисом, высокого роста, с жиденькой растительностью на лице.

Парень как парень, но глаза его заставили Роблеса насторожиться. Они постоянно бегали, ни на секунду не задерживаясь на одной точке.

— Зачем так нервничать? Пойдем в мое такси, там мы сможем поговорить спокойно.

— О чем? Я хочу досмотреть ответную игру Уругвай — Гондурас.

— футбол от тебя не убежит, чего нельзя сказать о роли.

— О роли? Вы отнимаете у меня роль?