Журнал «Вокруг Света» №06 за 1987 год

Ответ — или только подсказку к ответу — мы нашли в начале циклопической дороги и на соседнем острове Пневатом, который в отлив соединяется с Кондостровом высыхающей перемычкой. На обоих островах добывали гранит, чему свидетельство — оставленные каменотесами блоки со следами обработки, совсем готовые, доведенные до нужных размеров, и только надсверленные, но не расколотые. Технология, в старину применявшаяся довольно широко, была такова: мастера сверлили в глыбе ряд отверстий, забивали в них деревянные клинья, поливали водой. Клинья разбухали, разрывая монолит по намеченной линии.

И все же, куда отправлялись каменные блоки с Кондостровских карьеров? Пока неясно. Но ведь в Беломорье есть и другие загадки: на некоторых островах, где нет ни единого камня, стоят целые монастыри из гранита, неизвестно откуда привезенного.

Кто знает, может быть, загадка и загадка могут дать отгадку?

 

Беломорск. Памятники и память

 

Днище «Полярного Одиссея», еще месяц назад иссиня-черное, теперь покрыто пучками бурых водорослей,

но краска не отошла, нет ни ржавчины, ни вмятин. Старенький корпус судна экспедицию выдержал. Еще раз проходим с аквалангами вдоль днища — я по левой стороне, Юрий Полняков, наш стармех, по правой — и всплываем на поверхность, хотя покидать подводный мир не хочется: в тени шхуны снуют мелкие пикши и наважки; парят «морские ангелы» — полупрозрачные голотурии, в чье овальное студенистое тело словно продеты искрящиеся нити... У трапа, волнуясь, капитан ждет результатов осмотра: ну, как там? Не сговариваясь, поднимаем большие пальцы: все в порядке, капитан, можно следовать в Беломорск!

В Беломорск входим красиво, под всеми парусами, на пирсе нас встречают те, кто вроде бы совсем недавно провожал в плавание. Однако торжества по случаю завершения беломорской «кругосветки» назначены на завтра, и потому решаем съездить в Залавругу, где находится уникальный художественный памятник неолита — петроглифы «Бесовы следки».

Сначала идем в Новую Залавругу, в устье реки Выг, где среди зеленых пойменных лужаек вровень с землей лежат камни, десятки камней, сплошь покрытые какими-то значками.

— Поглядите на эту группу петроглифов, они еще неплохо сохранились,— приглашает экскурсовод и ведет к этим отчетливым петроглифам... по тем, которые «сохранились плохо». Мы идем, попирая каблуками каменную картинную галерею, и чувствуем себя невольными соучастниками какого-то чудовищного акта вандализма. Выясняется, что по петроглифам ходят все приезжающие сюда, некоторые даже разводят на камнях костры, дабы испить чайку после познавательной экскурсии.

Удивительно ли, что из 62 групп петроглифов в Залавруге, еще несколько десятилетий назад вполне различимых, более или менее сохранились лишь четыре группы?!

В Старой Залавруге над петроглифической группой «Бесовы следки» поставили павильон. На массивном валуне — изображения пляшущего человечка и следов его босых ног (отсюда и название «Бесовы следки»), а также силуэты оленей, лосей, лодок с гребцами, странных длинношеих животных — то ли лебедей, то ли бронтозавров. Всего триста петроглифов. А когда полвека назад их впервые изучал писатель А. М. Линевский, петроглифов было 470! Но скоро их будет еще меньше: изображения разъедает известка, которая капает с потолка, помещение не отапливается, и влага, попавшая в углубления, выбитые каменным отбойником пять тысяч лет назад, зимой замерзает. А то, что вода при замерзании расширяется и способна раскрошить любой камень, известно каждому школьнику.

— Увы, никто не знает, как спасти петроглифы от воздействия ветра, воды, морозов,— вздыхает экскурсовод.— Не знает и не пытается спасти...

Ситуация с петроглифами в Залавруге, к сожалению, характерна для Беломорья. Избежавшее копыт татаро-монгольских орд, Беломорье стало своеобразным заповедником, где многие фольклорные традиции, ремесла, различные виды народного творчества были не только сохранены, но и подняты на уровень подлинного искусства. Прежде всего это относится к зодчеству. Ни гвоздя, ни железной скобы, дерево и топор — вот и весь исходный материал северного плотника. Да еще руки, оставившие по всему Северу сотни изб, амбаров, ларей, мельниц, церквей, часовен. Да не простых, а таких, что глядеть радостно, словно шепнул мастер над своим творением доброе волшебное слово...

Но памятникам деревянного зодчества, которые судьба уберегла от пожаров и разрушений, нужна наша забота. Без нее они погибнут, как гибнут сегодня «Бесовы следки» или древняя часовня в селе Гридино, или лодка XVIII века в Сумском Посаде, которую «реставраторы» выкрасили бурой паркетной краской, предварительно выбросив все «лишнее»: мачту, парус, руль, скамьи, уключины... Однако Поморью не на кого надеяться, кроме как на нас, оно знает, что людская память спасла уникальные церкви в Варзуге, Кеми, Вирме, и протягивает людям в своих шершавых просоленных ладонях все, что еще цело сегодня и что завтра спасать уже будет поздно.