Журнал «Вокруг Света» №07 за 1979 год

— Тут нужна черная глина, — замечает мастер, — да вот с ней-то и загвоздка. Лет тридцать уже не делают у нас задымленной посуды: на том месте, где испокон веку ту глину брали, образовался лесхоз, и теперь там молодой лес гудит, а кто же из-под корней позволит глину копать? Остался, правда, пустырек километрах в трех от села, да черной глины там слой всего в ладонь, а лежит он на глубине человеческого роста. Вот з той глины я б тебе такой збанок слепил, что и дети твои из него б молоко пили. Да разве ж стоит он того, чтобы за него в землю по горло зарываться?

— Стоит, Павло Иванович, очень даже стоит. Покажите мне завтра этот пустырек.

...Лопата в моих руках держалась уже с трудом, когда ее блестящий широкий штык врубился наконец на дне траншеи в плотную черноватую массу. И сразу же прошел ее насквозь, обнажив снизу такую же желтую глину, что спластовалась в полутораметровых откосах ямы. Совком я наковырял целое ведро черной глины. А когда мы принесли ее домой и вывалили в корыто, жена Керкало, Стефания Михайловна, плеснула в нее кипятка. Потом хозяин смял глину в один шматок, бросил его на свою «наковальню», и повторилась знакомая операция.

Павла Ивановича еще хватило на то, чтобы засесть за гончарный круг и, упрямо выжимая из глины нужную форму, вылепить десятка два посудин: и непритязательную по форме митру, и изящную, словно древнегреческая амфора, горщику, и сложнейший калач, и даже — верх гончарного искусства — «близнецы». Детишки с удивлением смотрели на темные предметы, выходившие из-под рук отца: на их коротком веку такого в селе никто не делал.

Мне, конечно, не терпится увидеть уже готовую посуду, но торопиться не следует — непросохшая глина от высокой температуры может рассыпаться или потрескаться. У нас есть время подготовить все необходимое для обжига — тут дрова нужны особые и особым образом просушенные. Мы отбираем из заготовленного Павло Ивановичем леса нетолстые, очищенные от коры чурки из граба, ясеня, бука и несем охапки к тому самому сараю, что стоит в верхнем конце участка. Мастер на корточках пробирается в огромный черный зев печи, и я подаю ему дрова. Выбравшись наружу, он обходит печь и с обратной стороны, где имеется еще один створ, запаливает чурки. Могучая тяга едва успевает раздуть языки пламени, как гончар задвигает дыру, через которую он пролезал в печь, железным щитом, и мы вместе заваливаем щит землей. Через оставшийся открытый створ видно, как сбился, задохнувшись, огонь — теперь дрова будут томиться здесь, отдавая влагу, целые сутки.

Когда на другой вечер мы, разобрав земляной завал, пробрались в печь, дрова были легкими, теплыми и чуть обуглившимися, но в них затаилась скрытая мощь адского жара.

Посуда из черной глины сегодня еще не готова была принять этот жар, она бы его не выдержала, так как не обладала способностью дерева выжать из своих пор все соки за одни сутки. И мы ждали. Когда Павло Иванович постучал согнутым пальцем по посветлевшей стенке митры и она отозвалась ему глухим эхом, он наконец изрек: «Пора». Заложить посуду в печь для обжига — это целое искусство. Мастер выкладывал сначала слой дров, а на него — слой посуды, сверху снова дрова и опять посуду. Получился слоеный пирог ростом почти под своды печи. И вновь, когда пламя, кажется, готово было с тревожным ревом испепелить изделия мастера, мы заткнули огнедышащую пасть железным кляпом и засыпали его для верности землей.

Внутри теперь боролись две силы: наступающая — огонь и обороняющаяся — искусство гончара. Тончайшие стенки посуды противостояли тысячеградусному жару, которому некуда было вырваться из каменной пещеры.

Победило мастерство Керкало. Правда, узнали мы об этом только спустя сутки, доставая черные, лоснящиеся, как антрацит, митры. Память и руки не подвели мастера. Он долго глядел на результат своего труда и наконец проронил: «Файный гурток вышел, жаль, если побьется в кузове».

А. Миловский

Село Шпиколосы, Львовская область

Витольд Зегальский. Авария

Он проснулся от звука зуммера. Тупо стал водить взглядом по экранам, над которыми теперь пульсировал рубиновый свет. Потом снова закрыл глаза и откинулся на спинку кресла, уверенный, что это новая галлюцинация. Все было возможно в ракете, летящей неизвестно куда... За пятнадцать лет, прошедших с тех пор, как умер Гунт, случалось разное: то предметы становились похожими на живые существа, то рубку начинали наполнять цветные сгустки тумана, то с экранов лезли к нему привидения, и он вел с ними долгие беседы, и приходили те... из-за стены.