Журнал «Вокруг Света» №09 за 1976 год

— Это фундамент.

На улице было солнечно, и земля, свободная от брусчатки и строений, зеленела. От проливного дождя остались лишь редкие лужи.

— Пойдемте, — сказал вдруг Далманис, — я вам покажу первый дом, где чистил дымоходную трубу.

Мастер в тяжелом и длинном пальто ссутулился еще больше. Мы пересекли площадь, на которой уже лежали тени островерхих домов, и, когда вошли в узенькую кривую улочку, я снова увидел статного человека с зонтом в руке. Он шел нам навстречу, на солнце его высокий накрахмаленный воротник блестел, как броня. Пройдя мимо нас, он так же, как и утром, с достоинством коснулся шляпы и важно сказал:

— Свейки.

— Откровенно говоря, — признался я Далманису, — утром, встретив на площади этого важного человека, принял его за вас.

— Если бы я был такой полный, не смог бы даже повернуться внутри органа. Он сторож...

Еще издали мастер показал на зеленый дом. Крыша у него была черепичная, с несколькими каменными дымоходными трубами.

— Я тогда чуть сознание не потерял. Идет из трубы горячий дым, едкий газ, из глаз слезы текут, а сам еле стою на ногах, ловлю воздух. Старый мастер смотрит на меня и заливается смехом...

Мы подошли, постояли. Дом как дом. Толстостенный, двухэтажный, с небольшими глубокими окошками. На стене дощечка: «Охраняется государством. Памятник XVII века».

— Пойдемте выпьем по чашке кофе, — предложил Далманис, — и по маленькому бальзаму... Я думаю, мы сегодня заслужили.

Надир Сафиев

Май Шевалль и Пер Вале. Подозревается в убийстве…

Продолжение. Начало в № 5, 6, 7, 8.

Монссону и Кольбергу пришлось жарко. Стиг Мальм всю среду не давал им покоя; одно утешение — начальник оперативного штаба сидел в Стокгольме и мотал душу из подчиненных по телефону: «Что нового?», «Машина найдена?», «Убийца опознан?»

— Теперь у нас появились кое-какие данные, — сказал Монссон.

И немного погодя:

— Нет, не стоит... Гораздо лучше, чтобы розыск велся централизованно, чтобы все нити сходились в одних руках... Да-да, мы позвоним...

Монссон положил трубку.

— Грозится приехать сюда. Если будет летная погода, может за два часа до нас добраться.

— Только не это, — с тоской произнес Кольберг.

— Не принимай всерьез все, что он говорит, — ответил Монссон. — К тому же скоро дело пойдет. И вообще он не любит летать, я это давно заметил.

Монссон оказался прав. Мальм не прилетел, а в четверг утром дело пошло.

Кольберг провел беспокойную ночь, а после завтрака — двойная порция яиц и ветчины — настроение немного поднялось. На душе у Кольберга было уже веселее, когда он поднялся на второй этаж полицейского управления, чтобы услышать от Монссона утренние новости. По пути он заметил на рекламных листках всех газет набранные огромными буквами слова: «УБИЙСТВО ПОЛИЦЕЙСКОГО».

— Привет, — сказал Монссон. — Нам теперь известно, кто стрелял в Гектора и Элофссона.

— Кто?

— Покойника звали Кристер Паульсон. В центральной картотеке отпечатков пальцев нашли наконец нужные сведения. В задержке, как всегда, виновата электронная машина.

Электронная машина. Кольберг вздохнул.

— Кроме того, мы нашли «шевроле». Он стоял за старым сараем на участке одного крестьянина в районе Веллинге. Хозяин участка говорит, что машина появилась там еще в воскресенье, но он думал, что просто кто-то захотел избавиться от старого рыдвана. Он читал в газете объявление о розыске, но ведь там, черт возьми, все неверно указано — номер, цвет, марка машины. Бенни отправился туда, скоро доставит ее.

Кольберг хмыкнул в ответ и спросил:

— А что нам известно про этого Кристера Паульсона?

— Довольно много. Только что вышел из заключения. Всего двадцать четыре года, а на счету уже не одна судимость. Уроженец центра страны, но некоторое время жил в наших краях.

— И умер...

— Да. Гектор застрелил его. То, что называется самообороной. Пожалуй, и все. Есть заключение психиатра, он считался неврастеником...

Монссон заглянул в какую-то бумагу.

— Вот. Антиобщественные наклонности. Бунтарь. Без специального образования, нигде не работал. Но актов насилия не совершал, хотя у него и раньше находили оружие. Еще он был наркоманом.

Кольберг снова вздохнул.

В «зажиточном государстве» развелось столько людей именно такого рода, что всех и не сочтешь. Но что еще хуже: никто не знал, как с ними быть.

Полицейские решали проблему очень просто — били дубинками по голове, а потом еще добавляли кулаками в участке.

— Интересно, стал бы он стрелять, если бы Гектор не размахивал своим пистолетом? — произнес Кольберг.

— Что ты сказал?

— Ничего. Просто размышляю вслух.

Помолчав, Монссон снова заговорил:

— Я ведь слышал. Я и сам об этом думал. Думал, да бросил. Ведь ответа все равно не получишь.

— Тебе приходилось в кого-нибудь стрелять?

— Приходилось. Один раз. Корова улизнула с бойни и убежала в город. Тогда еще трамваи ходили, и эта животинка напала на грузовой трамвай на мосту. Этакий бой быков... Нет, теперь я никогда пистолет с собой не беру. Тут лежит, — он пнул ногой ящик письменного, стола. — К тому же у меня зрение паршивое.