Журнал «Вокруг Света» №09 за 1978 год

Так гласят легенды. А что говорят ученые? У них нет единого мнения на этот счет. Однако они в основном сходятся на том, что онкилоны — это древнеэскимосское племя, исчезнувшее до середины XVII века, и что само название «онкилоны» происходит от чукотского «анкальыт», что значит «береговой житель». На Ир-Кайпи (сейчас мыс Кожевникова) в разное время вели раскопки Норденшельд, Нордквист и магаданский археолог Н. Н. Диков. Были найдены остатки поселения и множество вещей, принадлежащих онкилонам. Но куда отправились те самые пятнадцать байдар и что с ними стало? С мыса Якан «в ясные солнечные дни» видна только одна земля — остров Врангеля. Стало быть, онкилоны ушли туда?

Имелась ниточка, следуя за которой можно было бы распутать клубок. В Москве, в Мерзляковском переулке, живет геолог Леонид Васильевич Громов. Известный ученый, участник войны, заслуженный человек. В свое время он проводил изыскания на острове Врангеля. В одну из встреч с Леонидом Васильевичем мы заговорили об онкилонах.

— В тридцать седьмом году, — вспоминал он, — добрался я до Блоссома. Там в это время охотился эскимос Айнафак. Он говорит: «Начальник, я землянку нашел». — «Какую землянку?» — «Старую, — говорит, — наверно, эскимосскую». Чудит, думаю, человек. Ну, какая старая землянка на Врангеле? Здесь и люди-то поселились лет десять с небольшим.

Утром повез он меня на мыс Фомы. Там свернули в тундру и действительно наткнулись на остатки какого-то полуподземного жилья. Ровная площадка, из мха куски бревен торчат — полусгнившие, трухлявые. Копнули мы их. Вещи стали попадаться: наконечник копья из моржового клыка, лопатка весла, кости животных, костяной гарпун. Одним словом, правду Айнафак сказал: землянка древняя, по типу эскимосских нынлю. И еще одна загадка. Нашел я там бусинку. Голубого цвета... А ведь бусы — привозной для Чукотки предмет, туда бусы попали, по всей вероятности, только с приходом русских. Так кто же обитал в этой землянке? Может быть, онкилоны?

— А где теперь ваши находки? — спросил я.

— Не знаю. Тогда же сдал их на полярную станцию. Вскоре я уехал в Москву и по свежим следам напечатал статью об этом в «Проблемах Арктики». Потом война, после войны — новые дела. Я часто вспоминал о голубой бусинке, да руки все не доходили. Не знаю, куда она теперь закатилась. Ищите, может, обрящете...

Я припомнил этот разговор с Громовым, когда мы обошли Блоссом и по широкой полосе чистой воды добрались до Фомы. Мыс этот, сложенный из наклонных слоев аспидно-черных сланцев, вблизи еще более красив, чем издалека. Но — увы! — птичий базар на нем уже распался, и одни только беринговы бакланы, поводя хохлатыми головами на длинных шеях, встречали нас.

Густой туман прикрыл скалы. Мы высадились на галечнике и, рассыпавшись цепью по склону горы Томас, отправились на поиски. Найти что-либо в таком тумане было мудрено. Однако вскоре раздался крик Володи Шубина. На бугристом склоне, метрах в пятистах от берега, мы увидели прямоугольную площадку. Ее опоясывали распавшиеся гнилые бревна. Такие же куски дерева выглядывали из-под дерна и в центре площадки. Возможно, это были остатки рухнувшей крыши землянки.

Но почему землянка находилась в таком удалении от берега? Может, с той поры, когда здесь жил человек, море отступило?

Значит, это было очень давно, несколько столетий назад. Голубая бусинка скорее всего попала на Чукотку не раньше XVII века. А онкилоны, по легенде, оставили материк в первой половине XVII века... Выходит, могли быть и они.

Увлеченные поисками, мы не сразу заметили, что ветер переменился, льды начали медленно дрейфовать, отрезая нам обратную дорогу.

Видно, потревожили мы дух старого Крехая, и Бородатый Ворон, покровитель его племени, поднялся и полетел впереди вельбота. Лед все теснее прижимало к берегу, приходилось все время лавировать. Важно было обойти Блоссом — около него уже образовался затор. Еще издали мы увидели странную картину: возле берега льдины неслись в сторону, обратную общему движению льда, как если бы кто-то под водой с силой толкал их.

Это был так называемый сулой, упомянутый еще Дежневым, — стремительное водоворотное течение у мысов. Утром мы его не заметили. Может, потому, что был отлив?

Блоссом надо обойти, забираться далеко от берега опасно, и наш капитан двинул суденышко между двумя несущимися льдинами. Казалось, мы уже проскочили, но тут вельбот вдруг приостановился — зацепился винтом за подводную часть льдины. Этого и ждал Бородатый Ворон. Льдины сошлись, раздалось зловещее «Кррракк!» — в вельбот хлынула вода, и он пошел левым бортом под лед. Мы выскочили на налезающую льдину, успев захватить только весло, багор и рюкзак с продовольствием. Вельбот почти до краев наполнился водой.

Берег недалеко, метрах в ста пятидесяти, но до него — живое крошево льда. Кто-то крикнул: «Держимся вместе!» Возникла та нервная цепочка, которая связывает людей в минуту опасности, по которой передает сигналы последний трезвейший расчет и за которой уже нет Ничего — срыв, пустота, тьма...