Журнал «Вокруг Света» №09 за 1978 год

Виллемстадцы с уважением относятся к историческим памятникам своего города. У скульптуры Симона Боливара — прославленного борца за свободу Латинской Америки — постоянно букеты живых цветов. В чистоте и опрятности содержится небольшой восьмистенный домик Боливара, в котором он в трудные для себя времена находил убежище. Многолюдно и у монумента Брайона. Сюда часто приходят люди, чтобы отдать дань признательности уроженцу Кюрасао, бесстрашному адмиралу, сражавшемуся на стороне Симона Боливара. А рядом — бесформенные груды камня и тонкие пласты железа на бетонных постаментах. Определить, что хотели выразить авторы этих поп-скульптур, я не решился.

Смешение красок и форм в Виллемстаде повсюду. Даже в языке. Пожалуй, любой приезжий, прислушавшись к разговорам, которые ведут на улицах города местные жители, сможет уловить знакомые слова. Здесь, как и на всем острове, говорят на особом языке — папиаменто. Это смесь африканских диалектов и карибских наречий, где изобилуют также английские, французские, испанские и голландские слова. На папиаменто выходят три из пяти издающихся в Кюрасао газет, несколько часов в день ведутся передачи правительственного управления радио и телеграфа. Однако официальный язык — голландский, а в торговле предпочтение отдается английскому и испанскому.

Многолик народ Кюрасао: на небольшом острове площадью всего 450 квадратных километров смешались более пятидесяти национальностей. А символом этой этнографической пестроты давно стал местный язык — папиаменто.

Яблоко раздора

Почти пятьсот лет назад ворвались на Кюрасао первые европейцы — испанцы. История, которая с равной бесстрастностью держит в памяти и героев, и кровожадных завоевателей, сохранила нам их имена, среди них — Алонсо де Охеда, один из соратников Христофора Колумба. Высадившись на острове 26 июля 1499 года, испанские конкистадоры первым делом навечно провозгласили его владением испанской короны. Однако основать здесь свое первое поселение им удалось только через тридцать лет. Около века испанцы грабили остров, не зная конкуренции. А в 1634 году Кюрасао заняли с кровопролитными боями голландцы. Оставшиеся в живых губернатор острова и примерно четыре сотни испанцев были изгнаны в соседнюю Венесуэлу. После этого голландские пришельцы стали обживаться здесь прочно и надолго. В отличие от испанских вояк, которые приплывали сюда, чтобы награбить и вернуться домой с карманами, полными золота, обстоятельные голландцы жаловали с семьями, собираясь обосноваться со вкусом и благочестиво жить-поживать веки вечные.

Впрочем, несмотря на грозную силу, которой обладала в те времена сильнейшая морская держава — Голландия, выгодное стратегическое положение Кюрасао, как сладкое — мух, привлекало различные европейские государства.

Карибские воды бороздили целые флотилии военных кораблей под разными флагами. Крохотный островок превратился в яблоко раздора. Этим яблоком поочередно лакомились испанцы, голландцы, французы, англичане. Только Парижский договор 1815 года, подтвержденный затем в Лондоне, прекратил все территориальные споры и отдал остров голландцам. С той поры здесь безраздельно хозяйничали плантаторы и купцы из Нидерландов, превратившие Кюрасао в свой торговый аванпост.

К началу XIX века, когда Голландия уже на «законных» основаниях стала править Кюрасао, старания европейских колонизаторов привели к почти полному уничтожению коренного населения острова — индейцев. Два могучих племени араваков и карибов были вырезаны.

Однако на современном Кюрасао история острова трактуется в том виде, в котором она устраивает потомков первых конкистадоров, нынешних хозяев острова — европейских колонизаторов. Здесь гуляют мифы о людоедах, населявших эту землю, и легенды о несчастных европейцах, которые вынуждены были, якобы защищая себя, убивать ненасытных каннибалов.

Мало того, кое-кто утверждает, что и в наше время на острове — не дай бог, конечно — можно встретить людоедов.

Кто такие каннибалы?

В послеобеденное затишье я случайно забрел в небольшую лавку сувениров, расположенную вдалеке от шумных центральных улиц Виллемстада. Еще на пороге меня овеяло колодезной прохладой и тонким запахом цветущего мха. Хозяин магазина, молодой рыжий европеец, в почтительном поклоне склонился над прилавком. Судя по всему, покупатели его не особенно жаловали.

— Вот, сэр, могу предложить великолепные обрядовые маски карибов — любого цвета: черные, красные, голубые. Или стрелы и копья араваков...

Я неторопливо рассматривал темные полки, заваленные диковинными сувенирами, пока не наткнулся на предметы, сразу же поразившие воображение: на стене, почти у самого потолка, висели большие ножи и вилки из металла с красноватым налетом.

— Прошу, сэр, это приборы, которыми пользуются каннибалы на своих пиршествах. Всего три доллара за штуку.

— Разве на Кюрасао до сих пор есть людоеды?

— А вы сомневаетесь, сэр? Полистайте этот альбом. На двухстах цветных фотографиях запечатлены каннибалы. Вот они за завтраком, в час обеда и за вечерней трапезой.