Журнал «Вокруг Света» №09 за 1991 год

После того как прошел шок разочарования, Колона охватила злость. Он корил себя зато, что изменил курс. Быстрым шагом он направился к рулевому. Отстранив его, взялся за румпель и не выпускал его, пока нос каравеллы не повернулся к западу.

— Идем прежним курсом, — приказал он остолбеневшему матросу.

Только поднявшись на шканцы, Колон обратил внимание на сильную качку. Ветер стих, паруса обвисли. Оглядев небо, он весь подобрался, увидев поднимающиеся с горизонта черные тучи.

Его громкий крик разбудил спящих на шкафуте.

— Убавить паруса! Взять на гитовы паруса бизани! Близится шторм!

Качка усиливалась с каждой минутой, волны поднимались все выше. Но внимание Колона вновь привлек шкафут. Ирес вскочил на комингс люка и вещал с него, словно с кафедры.

— Идиоты! Бедные обманутые идиоты! Земля исчезла. Да ее и не было. Мы видели мираж. Мы плыли к фате-моргане. Вот куда завел нас этот дон Кристобаль! Этому надо положить конец! Пора поворачивать назад!

Дюжина наиболее отчаянных матросов, под предводительством Иреса, двинулись на корму, чтобы завладеть румпелем. Колон встретил их у трапа, вооруженный кофель-нагелем.

— Назад, крысы!— прогремел он.—Назад!

Ирес же, ослепленный яростью, гордый тем, что стал главарем мятежников, рванулся вперед, на несколько шагов опережая остальных.

Колон взмахнул кофель-нагелем, и ирландец с разбитой головой покатился по палубе. Мгновением позже подоспевшие Аранда, Коса, цирюльник-хирург, стюарт и еще два-три офицера атаковали мятежников с тыла.

— Разойдитесь, собаки! Дорогу!— кричал Аранда, щедро раздавая тумаки.— Дорогу!

Мятежники сдаваться не собирались. Колон ударом кофель-нагеля перебил руку Гомесу, в которой тот держал нож, затем уложил еще одного из нападавших. Постепенно в драку втянулась вся команда, на той или на другой стороне. Мятежников, однако, было больше, и Колон чувствовал, что те берут верх. Аранда с его людьми не смог пробиться к адмиралу, наоборот, его оттеснили на бак, и Колон на какое-то время остался один на один с нападавшими. Но тут подоспели Хименес, Санчес и еще четверо обедневших дворян, отправившихся в Индию за золотом. Они-то прекрасно понимали: случись что с Колоном, несдобровать и им. Мечами они проложили дорогу к адмиралу, окружили его плотной стеной. Один из них рухнул от удара веслом, но нападавший матрос тут же поплатился за это своей жизнью, ибо Хименес проткнул его мечом.

Колон швырнул в нападавших кофель-нагель, а сам подхватил с палубы меч упавшего дворянина. Схватка разгорелась с новой силой, и никто даже не замечал усиливающейся качки.

И внезапно корма «Сайта-Марии» поднялась столь высоко, что нос ушел под воду, а волна прокатилась по шкафуту, сбивая людей с ног, нападающих и защищающихся, таща их за собой к бортам. Колон удержался на ногах, успев схватиться за поручень трапа, остался один на пустой, вздыбленной палубе. В следующее мгновение нос резко пошел вверх, и человеческая лавина покатилась к корме. Она бы погребла Колона под собой, если б тот не успел взбежать по трапу.

Когда порыв ветра, пойманный гротом, выпрямил каравеллу, Колон, как опытный мореплаватель, в несколько секунд оценил ситуацию.

Волны становились все выше, черные облака затянули полнеба, поглотив солнце. Держась за поручень одной рукой, сжимая меч в другой, Колон крикнул:

— Слушать меня! Всем, кому дорога жизнь!

Морская баня остудила даже самые буйные головы, все поняли, что каравелла в смертельной опасности. И взгляды их устремились к человеку, которого они только что стремились уничтожить. Теперь его короткие, ясные приказы выполнялись мгновенно.

— Укоротить паруса!— и матросы, забыв про синяки, ссадины, раны, бросились к мачтам.— Хасинто! — крикнул Колон боцману.— Четверых на бизань. Взять паруса на гитовы. Остальные, задраить все люки. Коса, зарифить фок. Оставить только трисель, убрать остальные паруса.

Вновь из-за плеча он глянул на черный, с металлическим отливом горизонт.

— Поторапливайтесь, поторапливайтесь, если хотите жить!

За кормой появилась стремительно приближающаяся белая линия бурунов. Шторм накатывал на «Санта-Марию». И первый его вал ударил в корму, едва последний матрос спустился с мачты. «Санта-Мария» зарылась носом в воду, затем выпрямилась и затряслась, как собака, вылезшая из реки.