Журнал «Вокруг Света» №10 за 1991 год

Ато-Марша выразил удовольствие снова видеть (В Восточной Африке в конце XIX века побывали многие наши соотечественники. Подробнее о русских в Эфиопии можно прочитать в книге «Цветок мэскэля. Слово об Эфиопии» («Молодая гвардия», 1990 г.).) в управляемом им краю русских. Он, не закусывая, выпил водку, к завтраку же, состоявшему из языка, из консервов и жареной антилопы, отнесся весьма скептически. Казалось, употребление ножа и вилки его стесняло. Он брал вилку то в правую, то в левую руку и с трудом управился с языком, от антилопы же наотрез отказался. Ему нравилось, что мы охотно ели инжиру, которая после галет нам показалась очень вкусной. По окончании завтрака Ато-Маршу, слегка охмелевшего от непривычки к водке, отвели в палатку О-ва для отдыха.

Тем временем казаки угощали его свиту и ашкеров водкой, чаем и галетами. Водку и чай они выпили спокойно, а галеты расхватали «как индюшки», по выражению вахмистра Духопельникова.

Около 4-х часов дня Ато-Марша уехал из лагеря обратно в Гильдессу.

21-го декабря (2-го января). От Арту до Гильдесеы.

...Около 10-ти часов утра в лощине между гор раздался ружейный залп, а затем частая трескотня ружей, то Ата-Марша встречал русского посланника близ границы своих владений. Он выехал вперед в белой с красным шаме, на муле, поседланном парадным седлом. Человек тридцать ашкеров сопровождали его.

Мы стали за Гильдессой, на вершине горы.

Ато-Марша опять обедал у нас. Вечером пришли галасы (Галасы — люди народности галла (уст.)), которые поведут до Харара, и устроили свою «Фантазию». Утомительно однообразен мотив их хоровой песни, прерываемой шипением, под такт которого они кидаются друг на друга с ножами. Их костюм однообразнее костюма сомалей. На всех желтовато-серые рубашки и шамы, их волосы, у всех курчавые, висят по сторонам, закрывают уши, и капли пота от напряжения пляски, словно бриллианты, горят на вечернем солнце. Сомалийское «йух» у них заменено шипением, менее грозным, и вооружение их беднее, у многих даже вовсе нет копий, пляска проще, и нет в них той назойливости, как у сомалей.

На другой день поутру абан Либэх явился за бакшишем. Ему дали 15 талеров и по четыре пиастра (Т а л е р = 12 пиастрам = 23 аннам. — Прим.авт.) на каждого верблюда. Сомалийский караван покинул нас, оставив по себе самое тяжелое впечатление. Мы переходили в руки и на попечение абиссинского правительства...

Через Гильдесские горы

В понедельник, 22-го декабря (3-го января), вечером, наш бивак, сад у Гильдесеы, вдруг наводнился толпой галасов, делами и верблюдами. Галасы трещали на своем гортанном наречии, верблюды стонали и хрипели, ослы кричали, пронзительно икая. Ато-Марша медленно и величественно, кутаясь в свою белую с красным шаму, прохаживался между ними, помахивая тоненькой палочкой-жезлом, и сам приподнимал вьюки и назначал, кому что везти. Его адъютант, в зеленой, расшитой узором куртке, с серебряной цепочкой у карманчика на груди, ходил, как тень, сзади него, наблюдая, чтобы приказания Ато-Марши были точно исполнены. Галасы под присмотром своего начальника работали усердно. Их курчавые волосы покрылись серебристой росой пота, тела заблестели, и запах пота заглушил на некоторое время вечерний аромат тенистой рощи. Грузилась на Харар первая часть нашего каравана, которую мы должны были нагнать на другой день. Более рослые и сильные галасы поднимали больший груз против сомалийцев, люди работали покорно, а где раздавался недовольный голос, туда направлялся сам губернатор, сурово сдвигались его брови — и груз поднимался без критики. Целое стадо ослов, без недоуздков, без ничего подгоняли к мелким вещам, два дюжих галаса поспешно накидывали им на спину циновки, поверх циновок валили два, три ящика, прикручивали ремнями и пускали осла на волю. Бедное животное качалось под тяжестью груза и, будучи не в состоянии идти шагом, бежало рысью или жалось в стадо, где другие ослы не давали ему упасть.