Журнал «Вокруг Света» №10 за 2006 год

Он действительно являлся настоящим трудоголиком, посвятившим всю свою жизнь живописи. Он и вправду, как повествуют мемуары и биографии и как показывают его собственные письма, был человеком замкнутым, крайне неуверенным в себе, вечно неудовлетворенным, полным сомнений, терзаний и переживаний, или, как мы говорим сегодня, комплексов. Но это отнюдь не значит, что Сезанн был одинок и несчастен. Напротив, его всегда окружали родственники и друзья. И какие! Одна многолетняя дружба с Эмилем Золя чего стоит. И семья, в которой он вырос, была отнюдь не маленькая. Кроме Поля в доме росли две сестры, с которыми он поддерживал теплые отношения. А с началом его творческой карьеры круг знакомств расширяется до Парижа, где он знает всех и вся! (Другое дело, что его самого «сливки» парижского арт-мира признали не сразу.) В какой-то момент Сезанн и сам заводит семью: его натурщица рожает ему сына. Какой уж тут отшельник?! Все как у обычного человека. Даже более того, со стороны история жизни Сезанна выглядит подозрительно спокойной. Он не сбегает на Таити, как Гоген, не кончает самоубийством, как Ван Гог, не ищет забвения в бокале абсента, как Тулуз-Лотрек. В отличие от своих экстравагантных современников Сезанн скучно буржуазен и по-своему однообразен в творческом самоусовершенствовании.

«Звезд с неба не хватал»

Во времена Сезанна в Эксе проживало около 30 000 человек. В прошлом этот город был столицей провинции, а в XIX веке — лишь центром субпрефектуры, то есть райцентром, правда, сохранившим свои представления о рангах и чинах. Предки Сезанна были крестьянами, но уже дед перебрался в город и работал портным, а отец, Луи-Огюст, основал шляпное дело. (Вывеску «Шляпная мастерская» еще и сегодня можно видеть на доме номер 55 по бульвару Мирабо в Эксе.) Вскоре он начал и совсем новое, но, как оказалось, весьма прибыльное дело — ростовщичество, которое завершилось созданием частного банка. (Это здание тоже сохранилось, и к нему, как и к другим памятным местам, связанным с Сезанном, ведут плакетки с буквой «С».) Сезанна-старшего в городе недолюбливали, ведь тот знал реальное финансовое положение многих видных семей. Но Луи-Огюст, живя размеренно и благопристойно, эту неприязнь просто игнорировал. Правда, один грешок на его буржуазной совести все-таки имелся. Анна-Елизабета-Онорина Обер родила ему сына Поля вне брака, будучи незамужней девицей, и, хотя отец сразу же признал сына и записал его в мэрии, официальным браком родители сочетались, только когда Полю исполнилось 5 лет. И как тут не вспомнить старика Фрейда, когда узнаешь, что та же история повторилась и с самим Сезанном. Своего сына (тоже Поля) от натурщицы Гортензии Фике он также признал сразу при рождении, но официальным браком с подругой жизни сочетался только через 14 лет!

Но вернемся к растущему Полю. Как любой среднестатистический провансалец из весьма обеспеченной семьи банкира, он посещает приличный коллеж, а потом по настоянию отца слушает курс права в местном университете. К занятиям искусством в детстве и ранней юности особо не стремится, хотя и посещает местную школу рисования. Получает отличные оценки по арифметике и словесности, а вот в рисовании первым в его мальчишеской компании был Эмиль Золя, ставший затем великим писателем. Вот каким рисует Сезанна в то время биограф: «Он до такой степени поддается воздействию окружающей среды, что школьные учителя корят его за слабохарактерность. Но время от времени, пожалуй, даже слишком часто, он вдруг, не помня себя от приступа необъяснимого гнева, как заупрямится, как встанет на дыбы!.. Совершенно непонятно, тем более что подобная несдержанность не мешает ему быть самым прилежным учеником. Своими успехами он обязан не столько выдающимся способностям, сколько усидчивости и умению работать систематически. Он, как говорится, звезд с неба не хватает».

Как все мальчишки, выросшие в маленьком городке посреди лесов и гор, Поль с компанией ходит в походы, ночует в пещерах, ловит ящериц и цикад в сухих сосновых рощах. Тут фрейдист сказал бы, что ему ясно происхождение поздних пейзажных мотивов в творчестве Сезанна. И с этим трудно не согласиться, когда сам оказываешься в летнем мареве сосновых рощ и выжженных красных холмов вокруг Экса.

Когда в жизни Поля происходит перелом к творчеству? Исследователи пожимают плечами. Нет в его биографии того дня или той единственной и неповторимой встречи, когда у него открываются глаза и он в одно мгновение понимает, что не может не быть художником! Сыграла ли тут свою роль любовь матери Поля к романтической живописи и сюжетам типа «Поцелуй музы» или влияние друга детства Золя, который раньше уехал в Париж делать свою судьбу и понял, как там процветает современное искусство? Так или иначе, Поль просит отца оплатить ему курс живописи в местной художественной школе.