Журнал «Вокруг Света» №10 за 2008 год

В середине сентября Александр в сопровождении брата — великого князя Константина, министра иностранных дел графа Румянцева, генерала князя Волконского, обер-прокурора Синода Александра Голицына и генерал-адъютантов выехал из столицы. По дороге русская делегация нигде особенно не задерживалась — только на несколько дней в Кёнигсберге, где в ожидании позволения переехать в Берлин скучала прусская королевская семья. Утешив Фридриха Вильгельма и его супругу Луизу, царь устремился прямо в «объятия» маршала Жана Ланна. Прославленному храбрецу было поручено встретить дружественного монарха на границе недавно образованного Великого герцогства Варшавского и сопровождать к месту назначения. У сестры в Веймаре царю удалось провести только несколько часов.

Что касается его грозного визави, то тот, вопреки изначальной диспозиции, 20 сентября еще находился в загородной резиденции Сен-Клу близ Парижа и даже присутствовал там на заседании Государственного совета. Только 22-го в 5.00 утра Наполеон отправился в путь со свойственной ему стремительностью. И вот в 9.00 26-го он уже «влетает» в Эрфурт, сопровождаемый одним только начальником своего штаба маршалом Луи Александром Бертье.

Да здравствуют императоры!

Несмотря на стремительность передвижений императора французов, магистрат успел встретить его у старинных ворот с символическими ключами от города. По обычаю того времени на пути следования Наполеона вознамерились выстроить небольшие триумфальные арки, но тот запретил — не надо, мол, оказывать ему таких почестей, какие не будут оказаны славному союзнику.

В тот же день Наполеон успевает нанести краткий визит королю Фридриху Августу Саксонскому, а в 14.00 садится на лошадь и выезжает навстречу россиянам по веймарской дороге.

По приближении царской коляски Бонапарт спешивается, Александр выходит ему навстречу, государи делают несколько шагов и заключают друг друга в объятия. По знаку Наполеона царю подводят верховую лошадь, оседланную по-русски — с чепраком, отделанным горностаевым мехом. Въезд в Эрфурт совершается, естественно, под колокольный звон, при барабанном бое и орудийных залпах, мимо стройных французских гвардейских шеренг. Монархам отдаются воинские почести, на всем их пути слышится: «Да здравствуют императоры!»

Всю оставшуюся часть дня великие игроки европейской политики не переставали дружески беседовать, на их лицах, как отмечали все присутствовавшие, выражались всяческая сердечность и доверие. Даже в покои, отведенные Александру, они вошли под руку (согласно перечню зданий, напечатанному специально по случаю, российский самодержец занял дом предпринимателя Тибеля на Аугерштрассе, № 1529 — в Эрфурте, как и в России , тогда велась сплошная нумерация домов) и пробыли там вместе до 22 часов, договариваясь о распорядке бесед. Было решено отводить утро каждого дня для личных дел, полдень — для переговоров, приемов прибывающих гостей и прогулок, вечер — для светских развлечений и удовольствий.

Наполеон I (1769— 1821), в 1804—1814 и 1815 годах — император французов. Портрет выполнен Жаком Луи Давидом в 1812-м. Фото: ULLSTEIN/VOSTOCK PHOTO

Русский царь в союзе с французским народом

Чуть раньше, чем происходили эти церемонии и сердца их зрителей наполнялись надеждами, 24 сентября, в городе появился экипаж человека, гораздо менее заметного с виду. Никто ничего не кричал ему при въезде, никто и не подозревал, что это едет человек, в руках которого — все нити европейской политики. Только ему удастся добиться реальных выгод для себя и результатов от эрфуртской встречи.

Бывшему министру иностранных дел Франции, обер-камергеру, старому аристократу из рода Перигоров — Шарлю Морису де Талейрану была поручена важнейшая задача — выработать предварительный план переговоров, по которому пойдут беседы императоров. Несмотря на то что темперамент этого старого лиса нисколько не походил на взрывной нрав его государя, их объединяло одно — быстрота действий и реакций. Через несколько часов после приезда Талейран встретился с уже известным нам Коленкуром. Историки на эту встречу долго не обращали внимания, а между тем в свете последующих событий видно, что она сыграла важную роль, объединив между собой позиции двух ключевых тактических союзников. Ни обер-камергер, ни посол в Петербурге в своих подробных мемуарах не описали деталей этого свидания, но после более чем краткого упоминания о нем у Талейрана следует брошенная как бы вскользь фраза: «Мы пришли к полному согласию по всем вопросам». Запомним эти слова.