Журнал «Вокруг Света» №12 за 1991 год

— У царя Вираты несметные стада скота. У него самые лучшие коровы во всей северной стране. Если напасть на него сейчас, то можно захватить большую добычу и присоединить его земли к Хастинапуру.

Не слушая предупреждений патриархов, советники и военачальники Дхритараштры убедили царя разрешить Дурьодхане выступить в поход.

— Так что скоро против вас выступит совместное войско тригардов и кауравов, — закончил свое сообщение странствующий риши.

Пандавы выслушали дурные вести спокойно. Бхимасена молчал, но сжимал в кулаке рукоятку кухонного ножа.

— Раз нет ничего случайного, — сказал Арджуна, — значит, никто из нас не виноват. И может быть, это нападение на матсьев — благо для нас. Хватит уж нам скрываться в безвестности. Пора отплатить Вирате за гостеприимство и скрепить наш союз бровью. Если мы поможем ему сейчас, то он поможет нам потом, а его войска могут нам очень пригодиться в будущем. Ты, Юдхиштхира, иди к Вирате и предупреди его об опасности, а нам пора готовиться к битве.

Все пятеро Пандавов радостно собрались в отдельных покоях дворца, чтобы обрядиться для битвы. В сумрачных стенах празднично заблестели драгоценные клинки и панцири, в этом блеске словно заявляла о себе накопившаяся за долгие дни праздности яростная сила. Гандива — лук Арджуны отливал золотом, покрывавшим его тыльную часть и крепкие загнутые концы.

Мы с Митрой взяли свои мечи, подаренные нам Крипой, их лезвия были по-прежнему без изъянов, и знакомая тяжесть в руке вдруг подарила нам спокойствие и уверенность. Вскоре прибежал посыльный и сообщил, что царь Вирата уже дал сигнал выступать.

Мы вышли из дворца к строю колесниц — двухколесных, окованных медью повозок. Каждая колесница была запряжена парой могучих коней, которыми управляли опытные возницы. В первом ряду стояли колесницы, приготовленные для Пандавов. Вирата взошел на свою колесницу и взмахнул рукой. Загудели боевые раковины, заколыхались на ветру разноцветные знамена. Из крепостных ворот с треском и бряцанием помчались колесницы вслед за царской повозкой под белым державным зонтом. Поднявшись на стену цитадели, мы с Арджуной наблюдали, как из других ворот города вышли могучие слоны. Народ, собравшийся на стенах и заполнивший улицы, приветствовал гигантов восторженными криками. Их метровые бивни были удлинены острыми ножами, а на спинах, на высоте пяти локтей, в такт шагам раскачивались беседки с лучниками. Тела животных защищали плотные попоны, расшитые по краям сотнями бронзовых колокольчиков. В пыли и лязге промчалась по узким улицам и длинной блещущей змеей развернулась на поле кшатрийская конница. Стража закрыла ворота. На площади перед дворцом остались только колесницы Арджуны да царевича Уттары, которого Вирата оставил руководить обороной крепости. Уттара был юн и чрезвычайно высокомерен. В сопровождении телохранителей он отправился обходить крепость, даже не удостоив Арджуну своим взглядом.

Гордый Пандава метался по цитадели, как тигр, запертый в клетке. Часы ожидания показались и мне долгими месяцами. Нет ничего хуже, чем томиться в неизвестности и безделье, когда где-то совсем рядом скрещивают мечи с врагами твои друзья. Улицы были пусты, во дворце не слышались смех придворных дам и болтовня слуг. Весь город затаился, застыл в ожидании вестей.

Лишь к ночи в крепость примчался первый гонец из войска матсьев. Он прискакал на взмыленной лошади, еще дрожащий от лихорадки битвы. Войско тригартов оказалось намного больше, чем ожидал Вирата. Захваченный скот тригарты оставили под охраной своих пастухов, а сами развернули боевые порядки навстречу матсьям. В неразберихе рукопашной отборные воины тригартов во главе с царем Сушарманом прорвались к колеснице Вираты. Дротики пронзили шеи благородных коней, запряженных в царскую повозку, телохранители полегли у неподвижных колес колесницы, возница пал с проломленным черепом, и царь Вирата оказался в руках тригартов.

Услышав рассказ гонца, царевич Уттара изменился в лице, позабыв и гордость, и мужество. Впрочем, я вполне понимал его отчаяние. В цитадели осталась горстка воинов, которые, конечно, не смогут противостоять тригартам, если войско матсьев, потерявших своего царя, пропустит их к столице.

— Теперь нас ничто не спасет, — промолвил Уттара, от страха забыв о том, что рядом с ним стоят придворные и его собственная сестра, которая чуть не лишилась чувств.

В тот же миг на башне, охраняющей ворота, закричали часовые, и в крепость на легкой колеснице ворвался главный надсмотрщик над стадами Вираты. Он сам держал вожжи, и вид его свидетельствовал о полном душевном смятении.

— Кауравы напали с севера,— с трудом выговаривая слова, сообщил он,— пастухи перебиты или попрятались, тысячи коров в руках неприятеля.

Должен признать, что тогда мне стало по-настоящему страшно. Впрочем, не только мне. Мы стояли во дворе перед дворцом в окружении трепещущей толпы придворных и их жен. Дрожащие в руках слуг факелы отбрасывали кровавые отблески на испуганные лица, рвали тьму в клочки так, что казалось, над нами кружатся черные крылатые твари бога смерти.