Журнал «Вокруг Света» №12 за 2009 год

Татьяна Александровна была умной, доброй и красивой женщиной — такой она запомнилась домашним. Вокруг нее всегда вились приживалки и всевозможные родственницы, у одной из них и поручений-то было — хранить соболью муфту хозяйки. А последняя была настолько милосердна, что даже бровью не повела, когда после смерти хранительницы коробку из-под муфты нашли пустой…

Образование девочкам давали приглашенные учителя. Зинаида Николаевна знала несколько языков, разбиралась в философии,  литературе, искусстве, и поскольку в доме отца всегда гостили интереснейшие люди — музыканты, писатели, художники, — она легко общалась с ними и слыла знатоком во многих вопросах. Разбиралась княжна и в политических моментах, а порой была и их свидетелем. Так, в 1875 году на одном из пиров в доме Юсуповых состоялся исторический разговор между Александром III и французским генералом Ле Фло, который прибыл в Россию искать помощи в неприятной ситуации с Бисмарком, пожелавшим «покончить с Францией». Князю Юсупову было поручено устроить прием. После домашнего спектакля царь остановился у окна в фойе, и Ле Фло подошел к нему для разговора. В этот момент Николай Борисович подозвал свою дочь и сказал: «Смотри и помни: на твоих глазах решается судьба Франции».

Архангельское. В центре — усадебный дом Юсуповых

Последняя в роду

В 18 лет княжна уже занималась активной благотворительностью: она стала попечительницей приюта солдатских вдов. А чуть позже под ее покровительство попали десятки приютов, больниц, гимназий Петербурга. В 1883 году Зинаида помогала семьям черногорцев, пострадавшим в борьбе с турками, а в Первую мировую войну на ее средства оборудовались поезда и лазареты, организовывались госпитали и санатории для раненых, в том числе и в ее имениях.

Так случилось, что Зинаида Николаевна осталась единственной наследницей рода: ее сестра Татьяна в возрасте 22 лет умерла от тифа. На руку богатой невесты претендовали самые знатные женихи, в том числе и августейшие особы, но княжна ждала настоящей любви. Можно представить себе, насколько красива она была в девичестве, если в замужестве имела такой портрет: «Матушка была восхитительна, — вспоминает ее сын Феликс. — Высока, тонка, изящна, смугла и черноволоса, с блестящими, как звезды, глазами. Умна, образованна, артистична, добра. Чарам ее никто не мог противиться. Но дарованиями своими она не чванилась, а была сама простота и скромность». Зинаида Николаевна не румянилась и не пудрилась, столь совершенна была ее природная красота. Из всей косметики она употребляла лосьон домашнего приготовления из лимонного сока, яичного белка и водки. И при всей своей душевной скромности считалась первой модницей Петербурга: ее наряды сводили всех с ума. Особенно горевала по этому поводу большая модница той эпохи — сестра императрицы, великая княгиня Елизавета Федоровна. Но как соперничать с самой Юсуповой,  в коллекции драгоценностей которой были вещи европейских венценосных особ. Знала она и про королевскую мебель Марии-Антуанетты в гостиной Зинаиды Николаевны, и про люстру маркизы де Помпадур… Любимым украшением Юсуповой была уникальная жемчужина Пелегрина. С ней она не расставалась. Эту жемчужину можно видеть на портрете Зинаиды Николаевны кисти Флеминга. Потом, в далекой эмиграции, ее сын Феликс выручит за жемчуг не бог весть какую сумму, и след талисмана красивейшей женщины растворится. Вообще, страсть к коллекционированию камней у Юсуповых была в роду.

Помимо увлечения модными нарядами и украшениями княгиня любила танцы. Говорят, в ночь перед рождением Феликса она без устали танцевала в Зимнем. Известен и такой эпизод: однажды на балу, где все были одеты в боярское платье XVII века, император попросил княгиню сплясать русскую. Она пошла без подготовки, но движения ее были настолько совершенны, что танцовщицу вызывали пять раз. Театральный режиссер Станиславский приглашал ее к себе в труппу. А вот свидетельство Эулалии, тетки испанского короля, гостившей в России: «Княгиня была необычайно красива, тою красотой, какая есть символ эпохи. Жила среди картин, скульптур в пышной обстановке византийского стиля… На обеде хозяйка сидела в парадном платье, шитом брильянтами и дивным восточным жемчугом. Статна, гибка, на голове — кокошник, по-нашему диадема, также в жемчугах и брильянтах, сей убор один — целое состояние. Поразительные драгоценности, сокровища Запада и Востока, довершали наряд. В жемчужных снизках, тяжелых золотых браслетах с византийским узором, серьгах с бирюзой и жемчугом и в кольцах, сияющих всеми цветами радуги, княгиня была похожа на древнюю императрицу…»

Любовь навсегда