Журналист

— А вы с какой целью интересуетесь? — выдал Павлик фразу, которую полагается выдавать на такой вопрос. На самом деле, как говорил один из плаховских приятелей Павлика по кличке Шанхай (он был ботаником, но в прямом, а не в переносном смысле: учился на биофаке ДВГУ с явным уклоном в семейство каннабисов, но ударом пудового кулака отправлял в нокаут с первого раза), все эти диалоги-клише из арсенала развод-бригад достаточно примитивны, и лучший способ выйти из них победителем — оригинальность. Стратегия гопника — развести лоха на бабки. Тактика же сводится к трем классическим методам криминалистики: диагностика, идентификация и прогнозирование. Сначала надо по внешним признакам прохожего диагностировать в нем лоха. Затем в ходе беседы убедиться, что это действительно лох (если он показывает страх, если теряется в ответах на вопросы-триггеры «ты кто по жизни?», «ты пацан или п**бол?», «поясни за пацана» и так далее). Ну и напоследок по итогам разговора надо спрогнозировать возможные последствия развода: возможны ли тут серьезные разборки с серьезными людьми. И для «лоха» тут главное придерживаться двух принципов: не бояться и не выдавать лишнюю информацию. Ведь пока про тебя ничего не знают, ты, как бы ботанически ни выглядел, теоретически можешь оказаться племянником майора ФСБ.

Жителю общаги называть имена криминальных авторитетов Владивостока бесполезно: гопота прекрасно знает, что приезжие студенты, не имеющие денег даже на съем хаты, едва ли могут похвастаться близким знакомством с таковыми. В лучшем случае они знают своих — дальнереченских, партизанских, лесозаводских, уссурийских — но во Владике эти знакомства им мало помогут. Не будет же партизанский авторитет устраивать карательный рейд в «порт-столицу» из-за развода на бабки какого-то там студента. Поэтому оригинальничать Павлику с четверкой бритоголовых смысла не было: все всё понимают, и итог у разговора может быть лишь один. Вариативна лишь длительность этого разговора.

— Ты чо, борзый, да? — повысил ставки гопник-переговорщик, пока остальные трое отрезали Павлику пути к отступлению.

— Вы что, меня на бабки развести хотите? — перешел в деловое русло Павлик.

— Пока нет, сначала выясним, кто ты по жизни, — показал ложное дружелюбие бригадир. — Если нормальный пацан, то не будем. Зачем нам нормальных пацанов на бабки разводить? А если п*добол, или лох педальный, то конечно придется платить. Или п*ды получить. Так кто ты по жизни?

— Я по жизни поэт! — гордо подняв голову, ответил Павлик, глядя краем глаза, как по другой стороне улицы мимо работающей развод-бригады продефилировали Леха с Тимофеем.

— Чо, стишочки-х*ечки? — съюморил бригадир, и его бригада радостно заржала.

— Стихотворения! — поправил Павлик без тени улыбки. — Вот послушайте: Не уезжай в Тибет! Ни сердцем, ни головой! Сила — в словах — в тебе! Слабость — в делах — с тобой!

— В натуре х*етворения! — продолжил словообразовательные эксперименты старший гопник. — Короче, поэт бля, у нас времени нет с тобой сопли жевать, говори ща скока у тебя бабок с собой. Если правду скажешь — проверим и отпустим. Если нап*дишь — отх*ярим, в больничку ляжешь.

— Аааа! Грабят! — заорал Павлик, закрываясь книжкой Андрея Константинова от бригадира. Это было условным сигналом, и не прошло и секунды, как в ухо бригадиру влетел с «вертушки» каблук кроссовка Макса Дорохова. Тут же, с другой стороны, подлетел Леха Голубцов и отправил в партер правого гопника. Еще один борец провел через бедро и впечатал бритой башкой в асфальт левого разводчика, а сзади уже раздавался вопль Мишки Халдеева, впечатывающего пудовый кулак в скулу четвертого любителя разводить лохов. Минуту спустя вся развод-бригада валялась в глубоком нокауте, а дюжина общаговских спортсменов от души втаптывала ее в асфальт и более рыхлую почву цветочной клумбы. А рядом стоял Павлик и, сунув левую руку за лацкан куртки, а правую с книжкой Константинова вытянув перед собой, декламировал:

— Не уезжай в Москву! Себя на «себя» не меняй! Выбрось — Тетрадь — в траву! Выбрось — стихи — в меня! Не уходи на дно! Камней там полно и так! Правда — в глазах — но! Ложь — все равно — в устах! Не уходи в себя! Тебя там уже не ждут! В путь! — из «себя» — в Себя! С тобой — без тебя — в путь!

Павлику понравилось быть живцом. Читая свои сомнительного качества стихи во время избиения гопников, он испытывал некое эстетическое удовольствие, так что вскоре окрестности общежития №3 стали относительно безопасными для вечерних прогулок. А гопота, еще многие годы спустя, когда какой-нибудь ботан отвечал им на вопрос «ты кто по жизни?» словом «поэт», сразу сворачивала дискуссию, пожимала ботану руку и желала ему на прощание творческих успехов.

Глава 7 Как во Владике IKEA не открылась

— В КАМАНДИРОВКУ ХАЧУ СЛЮШАЙ ДА⁈ — вошел Павлик в бухгалтерию с традиционны приветствием.

— Иди уже, горе луковое, — с улыбкой отсчитала ему тысячу рублей аванса Марина Витальевна. — Куда поедешь то?